Падение ангела (СИ) - Шэр Лана
— Перед тем как обсудить то, что я узнал, я хочу поговорить о другом, Алана.
Не отвечаю, ожидая продолжения. И почему-то внутренний голос подсказывает мне, что этот разговор будет непростым.
Не сводя с меня глаз, мужчина делает большой глоток и со стуком ставит бокал на стол. Непроизвольно вздрагиваю, словно вылетая из транса.
— То, что произошло сегодня — должно стать для тебя уроком. С этого момента я хочу чтобы ты чётко уяснила и запомнила вот что: ты моя. Мне казалось, что эта тема уже была закрыта, но ты раз за разом доказываешь, что смысл этих слов тебе абсолютно непонятен. Моя — это значит, что ты не делаешь никаких действий за моей спиной. Не копаешь под меня, не ведёшь дела с другими и тем более не делаешь того, что мешает мне разбираться с кашей, которую ты в свою очередь заварила. Моя — это значит никакой урод не крутится вокруг тебя, а ты не крутишь ни перед кем задницей, потому что если это произойдёт ещё раз — любого ублюдка я прикончу в тот же момент, а тебя не будет ждать нихрена хорошего.
Хочу перебить его и излить поток ругательств, которые от возмущения моментально подступили к горлу, но Марк не даёт мне этого сделать.
— Нет, сейчас ты не скажешь ни слова, Алана, молчи и слушай. У тебя наверняка есть ко мне вопросы и я знаю, что ты мне не доверяешь. Знаю и даже где-то могу понять. Но это ничего не меняет. Ты будешь слушать меня и перестанешь творить херню, потому что и на процент не понимаешь, насколько влипла ты и твоя малолетняя бедовая сестрица. Если я найду её — прошлой жизни у вас не останется. Потому что в самом лучшем случае вас просто грохнут. В самом лучшем, Алана, — повторяет, мрачно глядя на меня, — Действовать нужно будет быстро и любая твоя самодеятельность поставит под удар и вас, и меня. Поэтому твои непослушание и скрытность приводят меня в ярость. Пока ты делаешь всё, чтобы у меня нихрена не получилось, детка. И если так будет продолжаться — исход будет весьма печальным. Придётся тебе сбавить обороты и засунуть гордость куда подальше, дав мне возможность решить возникшие проблемы. Так, как могу только я. Это грязная история и твои попытки сунуть свой невинный нос во взрослые игры лишь усложняют мне задачу. И ставят под угрозу твою сестру.
— Но что тебе мешает быть со мной честным? Что мешало рассказать о паспорте для Хлои? Или о том, куда и к кому ты ходишь, чтобы поговорить? Какие у тебя зацепки? Ты держишь меня в неведении, давая думать невесть что, а после предъявляешь претензии из-за того, что я пытаюсь делать хоть что-то, чтобы отыскать сестру. Не говоря уже о слежке, варварском шоу в квартире Роксаны, ваше общение за моей спиной! Думаешь я не поняла, что она сдала тебе то, что я общаюсь с Крис… детективом, — осекаюсь, увидев как в одно мгновение ещё больше потемнел взгляд Марка, когда я назвала имя детектива, — Хватит во всём винить только меня. Ты и сам хорош. Только и делаешь что пытаешься подавить меня, давя на мои слабости и…
— И что, Алана? Давая тебе то, чего ты и сама хочешь не меньше меня? — резко срывается с места и порывисто обхватывает моё лицо руками, притягивая к себе, — Хватит притворяться, что я чёртов насильник, а ты невинная жертва, которую я то и дело принуждаю к чему-то. То, как ты отдаёшься мне, как горишь в моих руках, твои стоны подо мной — всё это по-настоящему. Ты можешь сколько угодно врать себе, но я давно уже понял, что тебе нравится всё, что между нами, мать твою, происходит!
И, словно желая доказать мне свою правоту, Марк врывается в мой рот жестким, требовательным поцелуем, наваливаясь сверху и подавляя любые попытки сопротивляться.
— В этом вся ты, Алана. Отчаянно борющаяся со мной за своё достоинство, но готовая с ним расстаться, как только я касаюсь тебя, — жарко шепчет мужчина мне в губы, под звуки моего сбившегося дыхания.
Он прав. Он чертовски прав. Как бы я не хотела этого признавать, я сама позволяю происходить тому, что происходит. Раз за разом оставляя сопротивление тогда, когда Марк делает со мной всё то, что сводит меня с ума. То, что я чувствую только с ним. И эта чёртова зависимость словно выжжена внутри меня, оставлена под кожей. Навсегда.
Он — моё проклятье. Самое худшее, что было со мной в жизни. И самое лучшее. Потому что только с ним я чувствую себя такой живой. Такой настоящей. Свободной. Собой.
Чувствую, как рука Марка проникает под футболку и обхватывает грудь, сжимая между пальцев напрягшийся сосок. С губ срывается стон и я сама тянусь к нему, подставляя свое тело его чувственный ласкам.
— Ты сводишь меня с ума, — покрывая поцелуями мою шею, шепчет мужчина, — Прекрати бороться со мной. Прекрати бороться с собой. Хватит этих игр, Алана, — остро впивается в нежную кожу на шее зубами, вызывая в тихом пространстве номера мой резкий крик.
Сама не замечаю, как зарываюсь руками в его волосы, притягивая ближе к себе. Сейчас между нами словно все как-то… честно. Словно его слова, сказанные пару минут назад, сняли мои барьеры, которые я так старательно возводила всё это время. Барьеры, не дающие открыто признать, что я сама ищу и жажду близости этого порочного мужчины. До исступления хочу чувствовать его руки на своём теле, жадно изучающие каждый сантиметр моей кожи. Ощущать его требовательные поцелуи, принимать его внутрь себя, самозабвенно отдаваясь острым, незнакомым до его появления в моей жизни ощущениям.
Я не была неопытной юной девчонкой, и имею достаточно опыта в секске, чтобы любить его и считать классным. Но то, что во мне открыл Марк — не идёт ни в какое сравнение с предыдущим опытом. Он будто вовсе обнулил всё, что было в моей жизни до него.
— Чёрт, — рычит мужчина, отрываясь от меня, — Я тебя сейчас трахну, — поднимается, закидывая глаза к потолку, будто моля о том, чтобы сверху на него ниспослали хоть немного самообладания.
Затуманенными глазами наблюдаю за мужчиной из под полуприкрытых век, всё ещё тяжело дыша.
— Сначала мы поговорим, Алана, — с тяжёлым вздохом сдавленно произносит Марк, — Если ты, конечно, перестанешь так призывно смотреть на меня. Иначе я не сдержусь. Ты не представляешь чего мне сейчас стоит не содрать с тебя эти грёбаные шмотки.
Доказательством служат глаза мужчны, медленно блуждающие по мне. То, как он смотрит на меня, как нервно сглатывает, сжимая кулаки. В нём горит такой пожар желания, что это чувство передаётся и мне.
Но он прав. Нам действительно просто необходимо поговорить. И то, что он проявляет несвойственную ему сдержанность, вызывает уважение и… страх. Ведь если Марк настолько держит себя в руках, значит разговор действительно будет серьёзным.
Поднимаюсь и поправляю футболку, возвращая остатки самообладания и стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. Пытаясь скрыть пламя, за секунды разгоревшееся внутри меня.
Марк глубоко и шумно вздыхает, закрывает глаза и на пару секунд снова закидывает голову назад. Я наблюдаю за тем как вздымается мощная мужская грудь и мне остаётся только гадать что именно сейчас происходит в голове мужчины. И это просто невыносимо.
Потому что там может твориться что угодно.
— Значит так, — разрезает пространство его хриплый голос, а я съёживаюсь внутри, — Сейчас у тебя будет возможность задать мне все вопросы, крутящиеся в твоей безумной голове. Все до единого. Пора уже нам прояснить всё что происходит, чтобы избежать в дальнейшем проблем из-за твоего недоверия, — посылает мне многозначительно взгляд и я чувствую, как от возмущения вспыхивают щёки.
Марк поднимается с дивана и приносит бутылку виски, в которой уже не хватало как раз выпитого им бокала. Совсем не хочу сейчас пить, но понимаю, что для бо́льшей смелости и откровенности немного горячительного напитка не помешает. А может и Марку алкоголь развяжет язык. Молча принимаю из рук мужчины прозрачный бокал, на дне которого блестит янтарная жидкость, и делаю небольшой глоток.
— Дерзай, — садится обратно и вальяжно откидывается на спинку дивана, кладя на нее руку, согнутую в локте.
