Измена. Спаси меня, если сможешь - Лия Латте
Я видел, как Ксения угасает, как темные круги ложатся под её глазами, как она пытается держаться, стиснув зубы. И злость на её мужа смешивалась с непонятным желанием защитить её, помочь.
План с деньгами родился сам собой. Предложить коллективу скинуться — отличный предлог. Никто и не догадался, что львиную долю внес я сам, анонимно через Наталью. Просто видеть её такой сломленной было невыносимо.
А потом Москва. Эта дурацкая ошибка с номером. Я до сих пор не уверен, была ли это чистая случайность или мое подсознание сыграло со мной злую шутку при бронировании.
И та ночь… Её крик во сне. Я подскочил тогда, подбежал к её кровати. Она спала, но её губы что-то шептали, она металась.
А потом… потом она застонала. Не от боли. Этот звук был другим — низким, глубоким, полным… желания. И она произнесла моё имя. Тихо, почти неслышно, но я услышал. «Андрей…»
Меня как током ударило. Она чувствовала то же, что и я? Эта мысль одновременно пугала и пьянила.
Утром я увидел, как она покраснела, как избегала моего взгляда. Я понял — я был там во сне.
И я струсил. Сбежал. Нашёл предлог задержаться, отправил её одну. Решил снова возвести стену, держать дистанцию. Потому что боялся. Боялся повторения.
Дурак. Самонадеянный дурак. Играл в неприступность, боясь потерять контроль над собой, над ситуацией. А теперь? Теперь она там, в разбитой машине, и единственное, что имеет значение — это она.
Страх потерять ее оказался сильнее всех правил, сильнее воли, сильнее страха перед прошлым. К черту контроль, если цена — ее жизнь. Я не позволю ей… Я не могу ее потерять.
Вот он, перекресток. Маячки скорых, полиция, зеваки. И разбитая «Газель»… Впечатанная в бок джипа. Выглядит страшно.
Сердце сдавило так, что перехватило дыхание. Перед глазами — вспышка. Пять лет назад. Такая же авария. Такая же разбитая скорая. И Лена… Моя Лена.
Нет. Только не снова. История не должна повториться. Я этого не допущу.
Глава 36
АНДРЕЙ
Пять лет назад… Лена.
Её имя вспыхнуло в сознании, обжигая старые раны. Мы работали вместе на той же станции. Не просто работали. Мы жили этим. Я врач, она — она фельдшер. Мы были командой — и в жизни, и на вызовах.
Я был без ума от неё — от её смеха, от её упрямства, от того, как она могла быть нежной и сильной одновременно. Она была светом в моей тогда ещё не такой циничной жизни.
В тот день мы были на разных бригадах. Её отправили на крупное ДТП за городом. А потом пришло сообщение — их машина тоже попала в аварию. Я рванул туда, так же, как сейчас, наплевав на все правила.
Когда я приехал, сердце колотилось где-то в горле. Я искал её глазами среди происходящего вокруг хаоса — разбитые машины, раненые, спасатели… И нашёл. Она была на ногах. Уже помогала другим пострадавшим, её форма была испачкана чужой кровью, а на виске алела небольшая ссадина.
— Лена! — крикнул я, подбегая.
Она обернулась, улыбнулась мне своей обычной усталой, но тёплой улыбкой.
— Андрюш, всё нормально! Видишь, работы тут непочатый край! — она махнула рукой в сторону раненых. — У меня просто царапина, потом разберёмся.
Я выдохнул. Жива. Цела. Глупая царапина. Я видел её, она была сосредоточена, максимально серьёзна, как всегда. Я занялся другими тяжелыми, а она помогала мне. Мы работали бок о бок несколько часов, пока не увезли последнего пострадавшего.
Я подошёл к ней, собираясь наконец-то как следует осмотреть её саму, обнять, сказать, как испугался.
— Ну всё, героиня, теперь твоя очередь, — усмехнулся я, протягивая руку.
Она снова улыбнулась, но как-то странно, устало. Сделала шаг ко мне и вдруг… покачнулась. Её глаза закатились, она обмякла и начала падать. Я едва успел подхватить её на руки.
— Лена! Лена, что с тобой⁈
Она была без сознания. Мы погрузили её в мою скорую. Я делал всё, что мог — интубация, капельницы, препараты… Но она умирала. Прямо у меня на руках. По дороге в больницу её сердце остановилось. Запустить его снова мы не смогли.
Потом вскрытие показало — субдуральная гематома. Коварное кровоизлияние в мозг от удара головой, которое развивалось медленно, скрытно. Та маленькая ссадина оказалась смертельной. А я… я был рядом и не заметил. Упустил. Поверил, что всё в порядке.
С того дня я умер вместе с ней. Тот Андрей, который умел любить, верить, смеяться — его не стало. Остался только врач, циничный, жёсткий, одержимый контролем и работой. Я поклялся себе — больше никаких отношений. Никогда. Особенно на работе. Это слабость. Это боль. Это риск, который я не мог себе позволить. Я ушёл с той станции, переехал, погрузился в карьеру, строил стену вокруг себя. Главный врач — вот моя цель. Порядок, контроль, никаких эмоций.
Пять лет это работало. Пока в моей жизни не появилась она. Ксения.
Я снова вспомнил, как увидел её на той первой аварии. Растерянная, заплаканная. Как меня взбесила её ошибка, её эмоции. Я наорал, сказал, что ей здесь не место. Почему? Потому что она напомнила мне… нет, не Лену. Меня. Она напомнила мне мою ошибку. Буквально ткнула меня в неё носом.
Потом я стал её начальником. Видел её каждый день. Её упрямство, её силу, её усталость. Она была хорошим специалистом, несмотря на мои первые впечатления. И она цепляла. Чёрт возьми, как она цепляла!
Я боролся с этим. Держал дистанцию. Был строгим, требовательным. Но потом её проблемы… Я видел, как её ломают, и не мог оставаться в стороне. Не потому, что она мне нравилась. А потому, что это было неправильно. Я вмешался.
Москва… Та ночь… Её стон… Моё имя… Это разрушило мою стену. Я понял, что она тоже что-то чувствует. И испугался. Сбежал. Потому что она — это риск. Риск снова почувствовать. Риск снова потерять.
И вот сейчас — снова авария. Снова скорая. Снова она.
Только теперь я не допущу повторения истории.
Я выскочил из машины у перекрестка.
— Ксения! Ларина!
Глава 37
Темнота. Липкая, вязкая, с привкусом металла во рту. И боль. Она взорвалась в голове ослепительной вспышкой, растекаясь по телу, сковывая движение. Я задыхалась, пыталась
