Не для любви (СИ) - Айрон Мира
— А родители твои где? В том городе, в котором вы с Олей выросли?
— Да, мама с батей там. Мы все, Бахтеевы, упрямые. Бабка с дедом ни в какую из деревни уезжать не хотят. Мать с отцом — из этой дыреньки, города нашего. Один я в большом городе тусуюсь. Хотя нет, не один. Два сына у меня, и они тоже Бахтеевы, а значит, упрямые.
— А у нас с Олей тоже сын есть, Фёдор, — с гордостью ответил Глеб. — Три года ему. Весной четыре будет.
— В курсе, — кивнул Лёха. — Потому ты и живой до сих пор. Но учти, что я постоянно за тобой слежу, Никифоров. И не дай Боже́, как говорил наш трудовик… Не дай Боже́ ты Ольгу обидишь как… Я сам тебя на оливье покрошу, лично, с удовольствием.
— Слышь ты, белобрысый! — выпрямился Глеб. — Это ты от Оли держись подальше. Она моя, ты понял? Моя. Я не отдам её никому. Загрызу тебя нахрен, только сунься к ней.
— Дурак ты, не понимаешь ни черта. Во-первых, я не белобрысый, а рыжий. А во-вторых, Ольга — она другая. Я с ней не могу так, как ты себе нафантазировал тут. Скажи мне лучше, за что такая женщина, как Ольга, могла полюбить такого слизняка, как ты? Нашла, с кем связаться! Одни беды от тебя. И всё никак не отвалишься, притащился за ней и туда!
— Я всё сделаю для Оли. Она будет счастлива со мной, а ты живи своей жизнью, белобрысый, не мешай!
— Ты уже наделал делов выше крыши. Ладно хоть я рядом оказался, когда всё случилось, и то не успел.
— Что "всё"? Что случилось? — непонимающе спросил Глеб. — Куда ты не успел?
— Большая беда с Ольгой случилась. По твоей, сволочь, вине. Я бы тебе и не рассказал, но ты должен знать, что врачи Ольге рожать практически запретили. Слушай сюда…
… — Вот видишь, Ольга даже ничего не рассказала тебе, — усмехнулся Бахтеев, глядя в бледное почти до синевы лицо Глеба. — И правильно сделала. Какой смысл обнажать душу перед эгоистом, который дальше носа своего не видит?
— Я не знал, — тихо сказал Глеб, как только смог заговорить. — Почему Кислый так легко отделался?! Просто сдох!
— Нет, не просто. Но это не твои трудности. Кислицыны своё получили по полной, не переживай. Только вот здоровья это Ольге не прибавит. Потому твоя задача — заботиться об Ольге, и чтобы даже волос с её головы не упал.
— Я клянусь, — Глеб проглотил комок в горле.
…Через два часа, когда Глеб, который в своём стремлении хоть как-то, хоть на время забыться, напился до бессознательного состояния и начал засыпать, Лёха уложил его на диван, ликвидировал последствия пьянки и позвонил Ольге.
Он и сам был изрядно пьян, но держался лучше, чем Глеб.
— Привет, Оль.
— Привет, Лёха, — приглушённым голосом ответила Ольга. — Ты что, пьяный?
— А ты почему шепчешь? Боишься сына разбудить?
— Лёша! — испуганно пробормотала Ольга. — Откуда ты… Подожди, я в кухню выйду.
— Да ладно, не переживай. Я давно всё знаю и не обижаюсь, что ты скрывала. С благоверным твоим мы сегодня поговорили душевно.
— Глеб мне ещё не муж, да и вообще, это будет фиктивный брак.
— Угу. Тут вы сами разберётесь. А вот если он обидит тебя… Я его, короче, предупредил.
— Лёш, я надеюсь, ты ничего лишнего Глебу не рассказал?
— Нет, конечно! Лишнего — нет. За кого ты меня принимаешь?
— Не обижайся, Лёха. Я просто спросила. А где сейчас Глеб?
— Мы на моей даче, он спит пьяный. Так что завтра рано его не жди. Пока проспится… В лучшем случае, ночью приедет. Но на регистрацию успеет.
— Лёш…
— Не бойся, я ему подушку не положу на морду. И процедуру кастрации не произведу. Пока.
— Лёш…
— Ну, что?
— Ты самый лучший человек на свете. Спасибо тебе!
— Я знаю, ты об этом уже говорила. Но так и быть, можешь почаще повторять.
Глава 16
Глеб приехал под утро и сразу лёг спать. Проснулся от того, что на груди у него сидел Фёдор и считал до пяти. Оказывается, пока Глеб отсутствовал, Федя с Ольгой времени даром не теряли, а начали учить устный счёт.
С тех пор, как сын стал заниматься у лучшего в городе логопеда-дефектолога, болтал почти без умолку, будто плотину прорвало, и хлынуло всё, что накопилось. Конечно, говорить получалось пока далеко не всегда складно, правильно и внятно, и всё равно это был гигантский прогресс.
— Давай ещё, Федя, — не открывая глаз, улыбнулся Глеб.
Фёдор с радостью и энтузиазмом выполнил просьбу отца и начал считать сначала.
Думать об узнанном позавчера вечером было по-прежнему невыносимо, но когда Глеб открыл глаза и увидел светлое лицо Ольги, её взгляд, направленный на Фёдора, от сердца чуть-чуть отлегло.
Им предстоит очень тяжёлый разговор, но это будет позже, уже тогда, когда Ольга станет его законной женой. Да, трусоватые и малодушные мысли, но что-то изменить уже всё равно не получилось бы, даже если бы Глеб захотел, — процесс зашёл слишком далеко.
Тем более, Глеб и не захочет никогда ничего менять. Он слишком любит Фёдора. А ещё он любит Ольгу; любит невеликодушно и эгоистично, но он не может без неё жить и никогда больше не откажется от неё по своей воле. Уже пробовал, и что из этого вышло?!
— Татьяна Вячеславовна рассказывала, — заговорила вдруг Ольга и села в кресло около кровати. — Про одного из её подопечных.
Татьяна Вячеславовна — это та самая логопед-дефектолог. Глеб снова закрыл глаза и обнял Фёдора, который прилёг рядом с ним. Глеб лежал и думал о том, что Ольга впервые за время их "совместной" жизни вот так спокойно и буднично заговорила с ним сама, начала о чём-то рассказывать. До сих пор они общались исключительно по делу.
— Так вот, тот мальчик не говорил до трёх лет. Просто не говорил, и всё, хотя во всём остальном развитие было нормальным, по срокам, по возрасту. Однажды, когда парню было чуть больше полутора лет, он и его родители гостили у бабушки с дедом. Бабушка и дед куда-то ушли, а родители — совсем ещё молодые — начали придуриваться. В общем, бесились, в догонялки играли и разбили любимую вазу хозяйки дома. А потом сказали всем, что это сделал ребёнок. Якобы случайно.
— Совсем совести нет! — возмутился Глеб, даже глаза открыл, но в них была улыбка.
— Да уж, — кивнула Ольга. — Только вот мальчик, может, и не говорил, но всё понимал, и затаил на родителей обиду за несправедливое обвинение. А когда начал разговаривать, первым делом рассказал бабушке правду, прикинь?
— Супер! — захохотал Глеб, и Фёдор радостно запрыгал. — Так и должно быть!
— Если выспался, то пойдём завтракать, — Ольга поднялась с кресла, и Глеб сразу почувствовал себя так, будто у него что-то отняли.
Ему хотелось, чтобы Ольга ещё о чём-нибудь рассказала, поговорила с ним так, как говорила раньше.
— Федя, пойдём завтракать, — позвала Ольга, и сын начал, пыхтя, сползать с кровати.
Пришлось вставать и Глебу — ему не хотелось оставаться в одиночестве. После завтрака все вместе отправились в ЗАГС, где Ольга и Глеб, наконец, поставили подписи и получили свидетельство о браке.
Теперь им предстояло очень много "бюрократических" дел, связанных со сменой Ольгой фамилии. В связи с этим, процесс усыновления ею Фёдора должен был затянуться, но Ольга сама хотела, чтобы у неё и у сына была одна и та же фамилия.
Что ж, терпения ей было не занимать. Она уже столько всего сделала на пути к цели, и потерпеть ещё несколько месяцев — слишком маленькая цена за то, что Фёдор теперь всегда рядом.
* * * * * * * * * * * *
Глеб знал о том, что вечером, когда Фёдор засыпает, Ольга подолгу сидит в кухне и пьёт поздний чай. Свою компанию он ей, по понятным причинам, не навязывал: боялся спугнуть Ольгу или вызвать её раздражение своей назойливостью.
Даже если заходил в это время зачем-то в кухню, то потом сразу уходил, пожелав Ольге спокойной ночи. Вполне возможно, что она и не стала бы возражать против его присутствия, но проверять Глеб не решался и не рисковал.
Пока Глеб жил один, он сам занимался домом, не нанимая никаких помощников, — он ведь с юности привык к самостоятельности. Для него никогда не было проблемой что-то приготовить, например, хотя за сложные блюда Глеб не брался.
