Бракованные - Энни Дайвер
– Мирослав. – Глава семейства на внука глядит снисходительно, но все же от меня не укрывается искорка гордости, мелькающая на несколько мгновений. – Ксения, – кивает мне после того, как обменивается рукопожатием, – разрешите представить мать Мирослава и мою дочь. Знакомьтесь, Ева. Ева, а это Ксения, жена твоего старшего сына.
Ева Яковлевна молчит, разглядывает нас с Мирославом, а после улыбается неожиданно приветливо и бросается с объятиями.
– Боже, Мир, ты почему не сказал мне? – мягко отчитывает Евсеева мама. – Я теперь выгляжу глупо перед твоей супругой. Вы очень красивая, Ксения.
– Спасибо, Ева Яковлевна. – Киваю и неосознанно хватаюсь за плечо Мирослава, ища поддержки, потому что родственников слишком много, а я у себя одна. И хочу уйти отсюда целой как физически, так и морально.
– Если бы ты жила дома, а не неизвестно где, знала бы, как позорит твой сын всю семью, – вмешивается Яков Игнатьевич. Он собран, лицо его непроницаемо, но несложно догадаться, что внутри он кипит. Это, видимо, фамильная черта: сохранять абсолютное внешнее спокойствие, пока в душе извергается вулкан.
– Давай не будем устраивать сцен. Знаю, тебе очень хочется, но ради мамы, твоей жены, веди себя прилично, – осаживает отца Ева Яковлевна, пока я пытаюсь держать рот закрытым и не ронять на пол челюсть от удивления. Неужели кто-то в семье может противостоять старшему Евсееву?
– Вы надолго приехали? – увожу разговор в другую сторону, потому что быть свидетельницей семейной ссоры не горю желанием, хоть официально и являюсь частью этой семьи.
– Нет, улетаю послезавтра. – Она подходит ко мне и, мягко взяв за руку, буквально отрывает от Мирослава под удивленный взгляд последнего. – Пойдем, Ксюша, мужчины даже в праздник не могут отвлечься от работы, так что пусть решают свои проблемы. Поэтому папа меня и привел: надо было, чтобы кто-то отвлек тебя от Мира.
– Все в порядке? – Останавливаюсь и смотрю на потрясенного Евсеева. Он мне что-то недорассказал? Или у нас новые проблемы, о которых я узнаю завтра утром, когда у меня сорвется выходной?
– Да не переживай, – улыбается Мирослав. – Поболтай пока с мамой, я скоро вернусь.
И это все, что он мне говорит? Хочется потребовать правдивых ответов, рвануть обратно к Евсееву и выбить правду вместо жалкой отмашки. О том, что я останусь одна среди его родни, меня никто не предупреждал. А если они с меня живой не слезут? Сколько мне притворяться, что я с их любимым внуком и сыном по любви, а не из-за корысти?
– Пойдем-пойдем, здесь слишком громко и нет шампанского. – Ева Яковлевна уводит меня от мужчин прямиком к своим маме и дочери.
Ольга, заметив меня, закатывает глаза, но остается рядом с бабушкой. А Нина Юрьевна улыбается, и только сейчас я понимаю, что Мирослав похож на маму и бабушку. Мы останавливаемся у фуршета, берем закуски (меня хватает только на сырную шпажку) и по бокалу розового игристого. Ева Яковлевна успевает переброситься еще парой фраз с гостями и даже умудряется представить меня им как жену Мирослава. Я снова получаю комплименты, идущие в комплекте с любопытными взглядами, и надеюсь, что Евсеев не задержится надолго, потому что в море с таким количеством акул я плаваю впервые.
– Ксюшенька, как хорошо, что вы приехали вместе. Я уж думала, что с прошлого раза ты к нам в дом ни ногой, – посмеивается Нина Юрьевна.
– Извините, я отойду ненадолго. – Быстро исчезает из поля зрения Ольга. Да, я ей все еще не нравлюсь, это слишком заметно.
– Я не могла пропустить ваши именины. Еще раз с днем рождения.
– А, это Яша все норовит праздники устроить и всех пригласить. Мне бы хватило тихого семейного ужина, – говорит женщина, но восхищенный взгляд, которым она обводит комнату, твердит об обратном. И Яков Игнатьевич, каким бы ужасным мужчиной мне ни казался, все же замечательный муж, раз спустя столько лет тонко чувствует настроения и желания жены.
– Ксения, а расскажи, как вы познакомились с Мирославом, – просит Ева Яковлевна. – Я здесь, кажется, единственная, кто не знал о вашей свадьбе.
– О, у нас не было свадьбы. Мы просто расписались.
– Что-о-о? – Губы Евы Яковлевны округляются, а брови взлетают вверх. – Мой расчетливый сын решил, что тратить миллионы на свадьбу – кощунство?
– Не в этом дело, – отвечаю уклончиво, хотя внутри зреет желание запротестовать и отстоять честь Мирослава. Сомневаюсь, что он бы поскупился на женитьбу, если бы она была по любви. – Мы с Мирославом работаем вместе, поэтому не хотим, чтобы все знали о нас.
– Да, счастье любит тишину, с этим я согласна, – кивает каким-то своим мыслям Ева Яковлевна. – Но надеюсь, мой сын хотя бы поухаживал за тобой как следует.
Невольно прыскаю, вспоминая недовольного Евсеева посреди отеля и наш разговор в номере. Да, ухаживаниями это не назовешь. А если вспомнить все наши словесные перепалки, то и вовсе получится, что мы все время только собачились. Но, к счастью, правды от меня никто не требует, а Еву Яковлевну я вижу в первый и, возможно, последний раз в своей жизни, поэтому вру ей с легкостью:
– Конечно. Не обошлось, правда, без ссор, но ваш сын – прекрасный мужчина.
– Мне нравится, куда зашел ваш разговор, – раздается за моей спиной, а после горячая мужская ладонь ложится на талию. Вздрагиваю от неожиданности, но оказываюсь прижата к телу босса. – Не заскучала? – Наклоняется ко мне Евсеев, а я думаю, как бы осторожно наступить каблуком на его ногу, чтобы было больно, но незаметно. О таком мы не договаривались. И это я не только о выходке Мирослава, но и о реакции тела, которому неожиданно понравилось происходящее.
– Не успела. У тебя чудесная мама.
– Да-да, и я жду вас двоих в гости. И не отнекивайся, родной, теперь не только о работе думать нужно.
Через несколько минут мы проходим к столу, где мне отводится почетное место между Мирославом и его братом. Видимо, чтобы защищали с обеих сторон от опасных родственников. Правда, из представляющих опасность только Ольга с Ренатом и Яков Игнатьевич, но последний сегодня занят любимой женой.
– Все в порядке? – спрашивает Мирослав, ставя передо мной полный бокал с шампанским. Он снова слишком близко, еще немного, и его нос коснется моей щеки.
– Да, –
