Когда он получает (ЛП) - Сэндс Габриэль

Я повышаю ставку. Максим, Мик и Серджио тоже. Банк увеличивается до тридцати тысяч, прежде чем дилер раскрывает последнюю из пяти карт.

Я открываю две карты, которые у меня есть, и стол затихает, когда приходит осознание. Лицо Мика приобретает интересный оттенок красного.

— Ну и хрен с ним, — выплевывает он, его рука пуста, за исключением бесполезной пары.

— Что он и говорил, — ворчит Серджио.

Максим только фыркает.

Я сгребаю свои фишки, и их звон доносится до моих ушей. — Просто играю с тем, что мне выпало, джентльмены.

Моя улыбка теперь только зубы, никакого притворного дружелюбия.

— Давайте сделаем перерыв, — говорит Яннис.

— Мне нужно отлить, — бормочет Мик, проходя мимо меня на выход.

Мы с Максимом подходим к бару, установленному в углу. — Хорошо сыграно. Ты много проиграл, Неро, но не потерял свою остроту.

Несмотря на победу, я напряжен. — Да. Спасибо. Виски, аккуратно.

Максим кивает Яннису. — Мне тоже.

Яннис наливает нам. — Держите.

— Я вижу, что в тебе есть огонь, — добавляет Максим, когда мы забираем свои напитки. — Джино так и не смог его погасить.

Он поверил. Ищет, когда я поскользнусь и скажу что-то, чего не следует, пока я все еще в ярости. Я чертовски уверен, что он велел Мику вести себя как можно хуже, просто чтобы раззадорить меня.

Я позволил своему гневу проскользнуть в мой тон. — Не из-за отсутствия попыток.

— Это было трудно? — говорит он, понижая голос.

— А что ты думаешь? Я потратил всю свою жизнь на то, чтобы помочь Мессеро. И вот как они мне отплатили.

Максим позволяет молчанию затянуться.

Я вздыхаю и качаю головой, позволяя своему волнению накатывать на меня волнами. — Неважно. Это то, что есть.

— То, что они сделали с тобой, несправедливо.

— В этой семье лояльность распространяется только в одном направлении.

Во взгляде Максима мелькает удовлетворение. Кажется, он у меня в руках.

— Однажды это может вернуться, чтобы укусить их, — спокойно говорит он.

— Да. Однажды.

Мы смотрим друг на друга, между нами крепнет понимание, и уголок его губ приподнимается в заговорщицкой ухмылке.

— Я рад, что мы встретились. — Максим поднимает виски. — За новых друзей.

Я звеню своим бокалом о его бокал. — За новых друзей.

Алкоголь обжигает, скользя по горлу. Вокруг нас остальные игроки разбились на небольшие группы, их болтовня заполняет комнату.

Но одного человека не хватает.

Поставив пустой стакан на барную стойку, я киваю Максиму. — Я сейчас вернусь.

Мик моет руки, когда я захожу в ванную. Его глаза встречаются с моими в зеркале, задерживаясь на моем отражении, как ястреб, выслеживающий свою цель.

Я иду к нему медленными, размеренными шагами, наслаждаясь тем, как из его лица уходит весь цвет.

Он выключает кран. — Привет, Неро. Все в порядке? Я не хотел тебя обидеть…

— Я здесь не для того, чтобы болтать, — рычу я.

Я тащу его к унитазу, засовываю его голову в бачок и смываю, пока он не захлебнется.

Удовлетворение, которое я получаю, даже слаще, чем победа в этой игре.

ГЛАВА 20

БЛЕЙК

— Жена Андрея Аркадьева понятия не имела, как пользоваться рыбным ножом, поэтому она вошла внутрь и вытащила кости пальцами. Она увидела, как я была потрясена, и спросила, в чем дело. Я не могла поверить. Но мне нужно было что-то сказать, и я сказала: «Простите, но я никогда не видела, чтобы кто-то так ел». Вы бы видели, как она покраснела!»

Женщины за столом гогочут, а я с беспокойством разглядываю стоящую передо мной формальную сервировку. Четыре ножа, пять вилок, две ложки. На одном из наших уроков Вита рассказывала о манерах поведения за столом, но тогда эта тема не казалась мне такой уж важной.

Сейчас я жалею, что не запомнила каждое ее слово.

Я прищурилась на самую маленькую вилку. Не-а. Не знаю, для чего она.

Если Екатерине захочется пополнить свой репертуар историями о светских промахах, то я уверена, что дам ей много материала для смеха еще до окончания ужина.

Жена Максима сидит напротив меня, окутанная облаком розового шифона в тон обоям цвета шампанского в этой позолоченной, экстравагантной частной столовой, спрятанной в глубине однозвездочного мишленовского ресторана.

В шелковом платье в обтяжку, которое я выбрала для этого случая, я чувствую себя ужасно плохо одетой.

За нашим столом сидят еще четыре женщины. Все они поздоровались со мной, когда я только пришла, и с тех пор практически не обращали на меня внимания. Судя по акценту, все они русские, и я готова поспорить, что у всех у них мужья в Братве.

Я не знала, чего ожидать от этого ужина, но пока он прошел без особых происшествий. Скучновато, если честно. Последние пятнадцать минут они сплетничали о людях из своего круга и смеялись над шутками с непонятным мне смыслом.

Зачем Екатерина пригласила меня на это?

Она кажется лидером этой группы, но по мере того как она пускается в пространные монологи, я замечаю, что несколько женщин обмениваются насмешливыми взглядами. Я не могу не задаться вопросом, знают ли они, что ее муж потерял благосклонность босса.

Пока Екатерина начинает очередную историю о чьей-то жене, я проверяю свой телефон на предмет новостей от Неро.

Ничего.

Он в покере с Максимом, а я здесь с женами.

Мы никогда не говорили, что будем держать друг друга в курсе событий сегодня вечером, и я серьезно жалею об этом упущении.

Я на волоске от смерти. С тех пор как мы поговорили вчера вечером и открылись друг другу в своих чувствах по поводу этой миссии, что-то внутри меня изменилось.

Вчера вечером я лежала в постели и думала, где же тот гнев, который раньше так ярко пылал.

Я не могла его найти.

Я… простила его.

И я начинаю доверять ему. Я вижу, что он пытается поступить со мной правильно, даже ценой больших личных усилий.

Вчера на кухне он признался, что хочет отменить наш план, потому что беспокоится за меня.

И все же он этого не сделал. Потому что он прислушался к моим желаниям и потребностям.

Мое сердце сжимается.

Мне становится все труднее держать стены, когда Неро с каждым днем показывает, что он не тот человек, за которого я его принимала после того, как он раскрыл мне свою истинную сущность.

Он не мой отец. И он не относится ко мне так, как мой отец относился к моей матери.

Но это все равно не та жизнь, которой я хочу. Я не хочу жить в тени, где все может быть вырвано у меня жестокими руками в мгновение ока. Я не хочу быть в браке, который мне навязали. Как может что-то прекрасное вырасти на таком гнилом фундаменте?

Никак. Вот почему я должна уйти, несмотря на то, что начинаю испытывать к мужу.

— Блейк, я слышала, ты родилась в маленьком городке где-то в Миссури?

Я поднимаю голову.

Екатерина смотрит на меня со злобным блеском в глазах. Неро предупредил меня, что они навели обо мне справки, но ее комментарий все равно застал меня врасплох.

Немного удивительно, как быстро они смогли выяснить, кто я такая.

— Верно. Родилась и выросла.

— Миссури, — восклицает одна из женщин, Фрида, со странной тягучестью, которая является плохой попыткой изобразить акцент. — Я ничего об этом не знаю.

Я улыбаюсь. — Это место рождения Марка Твена.

Екатерина поджимает губы.

— Я забыла упомянуть, что Блейк — большая поклонница литературы? Она одна из тех, кто любит книги, — говорит она, пренебрежительно махнув рукой.

Она пытается заставить меня чувствовать себя неловко, но я не думаю, что моя любовь к чтению — это что-то, чего стоит стыдиться, поэтому я просто улыбаюсь.

— Это правда, я люблю заблудиться в хорошей истории.

Екатерина сужает глаза. — Переезд из Миссури в Нью-Йорк — это настоящая сказка. Все ли было так, как ты ожидала?

Сказка. Да, может быть, одна из тех темных, где детей заманивают в хижину ведьмы сладостями. Из тех, где сны превращаются в кошмары, а принц с такой же вероятностью становится злодеем, как и героем.