Территория сердца - Весела Костадинова
— Похвально, мышонок, — он подошел, бегло просмотрел несколько страниц и вздохнул. — Полный кошмар, не находишь?
Его слова прозвучали одновременно и как шутка, и как серьёзная критика. Я нервно улыбнулась, не зная, как реагировать, и почувствовала, как покраснела ещё сильнее.
— Ну…. Работы здесь еще много….
— Дипломатка, значит? — он посмотрел на меня своими темным глазами так, что по спине прошел озноб. — А что на самом деле думаешь, мышка?
— Полный полярный зверь! — выпалила я, не успев остановиться. Хочешь правду — лови и не подавись. — Если хотите честно: это набор скучных фраз, от которых хочется уснуть.
Он тихо рассмеялся, едва заметно покачав головой.
— Полярный зверь, говоришь? — его глаза сверкнули, и я не сразу поняла, то ли это было одобрение, то ли что-то другое. — Точнее и не скажешь. Звони придуркам, пусть делают заново. Завтра с утра. А пресс-релиз…. — он быстро пробежал глазами строки, — напиши сама. Посмотрим, как справишься.
— И Виктор Матвеевич меня прикопает…. — обреченно и тоскливо выдохнула я.
— Виктору Матвеевичу нужен свежий взгляд на вещи, мышонок, — он присел на край стола, совсем как Влад сегодня утром. Внезапно я заметила их неоспоримое сходство в движениях и манере держаться. — Он крутой профессионал, но слишком сильно погрузился в нашу научно-исследовательскую среду. Основная проблема всех нас. Радует одно — у наших конкурентов дела не лучше. Не учили нас, мышонок, презентовать себя, — повторил он слова Влада. Или Влад — его.
Пресс-релиз — это не сложно, тем более, когда я его читала, то уже понимала, как можно сделать интереснее.
— Езжай домой, мышка, — он поднялся и вздохнул, думая о своем, — релиз отправишь на почту, как закончишь. Завтра, послезавтра… До понедельника, в общем.
Больше не обращая на меня внимания, он задумчиво развернулся и, не оглядываясь, ушёл в свой кабинет, оставив меня одну. Часы на стене показывали половину десятого.
Составить релиз — не проблема, я краем глаза посматривала на двери кабинета. Десять минут, двадцать… а сам-то он домой собирается?
Я вспомнила, как Алла подробно рассказывала мне о вкусах начальника: что он пьёт, какую подачу предпочитает, и даже мелкие детали — как именно он любит кофе или какой видит идеальную закуску к вечернему стакану виски, как вечером приготовить чай, какое печенье или конфеты подходят к каждому случаю.
Да ладно, Зара, серьезно?
Матеря саму себя на чем свет стоит, я все-таки заварила черный крепкий чай, выждала десять минут и, сервировав поднос, постучала в двери.
— Да, — Болотов поднял на меня уставшие глаза, — ты все еще здесь, мышонок?
— Минут через двадцать доделаю релиз и поеду домой. Такси все заняты, пятница вечер, все равно сидеть и ждать, — ровно ответила я, ставя перед ним чашку с чаем.
— Алла хорошо тебя выдрессировала, — усмехнулся он, отпивая чай. — Каких-то две недели, а мышка ходит на задних лапках.
Кровь ударила мне в лицо, от злости потемнело в глазах. Я прямо представила, как беру поднос и бью им по этому самодовольному лицу. Ещё одно его слово, ещё одна насмешка — и я, возможно, действительно бы сделала это. Но он молчал, пристально смотрел на меня, наблюдая, словно хищник за загнанной добычей. Внутри меня всё кипело от ярости и обиды, но я не опускала взгляд, стараясь не выдать себя. Во мне боролись две силы: разум, который уговаривал просто развернуться и уйти, и ярость — безудержная и жгучая, требовавшая немедленного действия, твердившая опрокинуть на него кружку.
Победил разум. Я резко развернулась на каблуках, гордо подняв голову, и покинула кабинет, от души приложив дверью, отчего по коридору прокатилось глухое эхо. Пусть знает, что я не готова терпеть его унижения. Пусть видит, что за каждое своё слово он получит отпор, пусть даже и не физический.
Села за стол, чувствуя, как внутри кипит откровенная злость. Никогда больше я не стану ничего для него делать. Никогда. Алла не права — этот человек наслаждается своей властью над другими, ему нравится смотреть, как кто-то испытывает неуверенность, как изо всех сил старается угодить, а потом ломается под его презрением. Он ищет слабости, испытывает людей на прочность, и это доставляет ему удовольствие.
Сделаю сегодня же этот пресс-релиз, уеду домой и все выходные не прикоснусь к работе. Ни за что!
Каждое предложение, каждый абзац я прорабатывала с особым вниманием, выискивая слабые места и тут же исправляя их. Я вложила в этот текст все свои знания, весь накопленный опыт, и даже свою злость — так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в моем профессионализме. Бросить ему в лицо этот документ и уйти — это все, что хотелось сделать.
Прочитав последнюю фразу, я устало закрыла глаза — после бушевавших эмоций и сил, которые я вложила в этот релиз, организм требовал отдыха.
Я отпила свой чай, снова перечитывая строки. А потом положила голову на руки на столе. Минута, мне нужна только минута, чтобы выдохнуть, чтобы зайти в кабинет с гордым видом, швырнуть бумагу на стол и уйти. Уйти из здания, не дожидаясь такси — подожду на улице. Ничего, что приеду домой опять посреди ночи, это того стоит.
Нужна только минута.
Одна минута покоя.
Всего одна.
Единственная.
Мир начал тускнеть, звуки стали приглушёнными, и я вдруг ощутила, как блаженная дремота накатывает, словно мягкое покрывало. Глаза тяжело закрылись, и я перестала бороться с этим чувством. Хоть на мгновение, на несколько секунд — забыть обо всём. Погрузиться в тишину и позволить себе немного отдохнуть.
11
Сон был таким странным, таким реальным. Тепло, уют, нежность. Я не могла отделаться от ощущения, что меня окружает что-то необъяснимо притягательное. Словно невидимые руки мягко касались кожи, согревали, успокаивали, и при этом во мне будилось что-то тревожное, почти на грани прилива острого, необъяснимого возбуждения. Я ощущала запах кофе, смешанный с едва уловимым ароматом виски. Необычные прикосновения, лёгкие, словно дуновение ветра, и вдруг… губы. Нежные, но настойчивые, касающиеся шеи, скользящие по ключице. Меня охватила смесь страха и сладостного влечения, желание остаться в этом сне
