Чужая. Будешь моей - Нонна Нидар
— Здесь свободно?
Мелодичный голос, почти натуральная передо мной стоит шатенка с длинными волосами и охрененной фигурой. В самый раз.
“Такие красивые малышки не должны никого бояться.”
Истомин, сука. Лучше бы молчал. А ещё лучше не припирался бы со своими шуточками.
Потому что несмотря на два долбанных дня и потрясающий, мать его, самоконтроль, раз за разом я вижу в её глазах страх.
Хуже только то, что впервые это волнует меня так.
Так, что я сижу, напиваюсь и криво усмехаюсь, поднимая глаза с упругой задницы и тонкой талии к глазам, которые жаждут приключений.
Не говорю ни да, ни нет. И очередная породистая кошка садится рядом, касаясь бедром моего бедра.
— Как вас зовут?
— Алексей.
А Олесе сразу представился Тигром. Другого даже в башке не ночевало. Спохватился позже, но наплевал. Был уверен, что скатаюсь с ней к Звягинцевым, трахну пару раз и забуду как тысячи до.
А теперь она хозяйничает на моей кухне, а я пью в компании.
— Олеся.
Блядь.
— Серьёзно?
Откидываюсь на спинку дивана в VIP-зоне какого-то клуба. После третьего я перестал отражать названия.
— Для тебя могу стать Мариной. — И ведёт пальчиком по шее и ниже. — Или Машей. Или Алисой. Кем хочешь.
Последнее выдыхает на ухо, прижимаясь грудью к плечу. Первым порывом собираюсь брезгливо отодвинуться, вторым…
Да какого, вообще, хрена!
Злость не отпускает с момента, как красивая высказалась. Так что к этому моменту я буквально в бешенстве. Вовремя подошедшему официанту заказываю дорогое игристое, киваю и он понятливо опускает тяжёлые синие шторы. Они отгораживают нас от остального клуба, приглушают музыку.
И вместо того чтобы встать и уйти, обхватываю тонкую шею Олеси.
— Так будь, — криво усмехаюсь.
А потом плавно опускаю её к собственной ширинке.
Девица не противится. Она томно выдыхает и послушно тянется к ремню. На мгновение отвлекается, чтобы перекинуть длинные волосы на другую сторону.
Откинув голову на спинку, не только чувствую, сколько слышу как ногти стучат по металлической бляшке, расстёгивая ремень. Вжик ширинки. Уверенные и умелые пальцы на стоящем члене.
— Оу какой ты большой! — восторженно шепчет…
Назвать её Олесей не могу даже мысленно. Твою же мать!
Пытаюсь отдаться горячей влаге рта, отключиться от реальности.
А перед глазами так и стоит одна красивая девочки с отчаянно прикушенной губой.
“Ты мне не муж, не жених и даже не любовник. Никто.”
Да и плевать. После Маши я на это и рассчитывал. Не хотел ничего, кроме качественного секса от тех, кого бросал в свою постель.
Только дураки наступают на одни и те же грабли дважды. Мне, к счастью, мозгов всегда хватало.
Всегда, до того момента, пока мне в руки не упала странно красивая девочка в отвратным шмотках.
Девица с моим членом во рту стонет. Горловой звук должен бы пройти по члену, усилить удовольствие. Вместо этого я как кретина кусок равнодушно смотрю на тёмный затылок.
Огонь просто.
Полный пиздец.
Не вставляет. Вообще, никак. Хотя я напряжён так, что должен бы разрядиться ей в рот после пары ловких движений.
Но нет.
Это было бы слишком просто, да, товарищ подполковник?
Профессиональный язык скользит по стволу, девица сползает на пол, благо места полно. Явно старается. Собственно, как и многие до неё.
Женщины всех возрастов всегда вешались на меня пачками. Удобно.
Было.
А сейчас возбуждение есть, а разрядку хрен тебе. Чтобы это понять не надо быть Вангой. Так что девица может стараться до посинения, у меня перед глазами так и останется совсем другая женщина.
Поэтому с кривой усмешкой отталкиваю её, встаю и застёгиваю ширинку.
— Что-то не так? — теряется девица. — Скажи, я…
— Стол оплачен, закажи себе что хочешь, — бросаю, направляясь к выходу.
В жопу такие приключения.
Не был бы таким принципиальным, нанял бы проститутку. Только от этих профессионалок меня тошнило заранее.
— Подожди, — просит девица, поднимаясь. — Я хочу сделать тебе приятно.
Не оборачиваясь, выхожу.
Да. Я тоже хочу сделать себе приятное.
Поэтому спустя пару минут мчусь через центр города в сторону трассы.
Сто.
Сто двадцать.
Сто тридцать пять.
Фары встречки ослепляют на долю секунды, но и её хватает, чтобы понять.
И я сбавляю скорость до приемлемой сотки.
Никакая злость не стоит жизни. Тем более, так по тупому разбиться из-за пары лишних бокалов.
Правильный.
Таким меня считают все в “Беркуте”. Почти все, если не считать Лапочки, но с ней совсем другая песня.
Так же, как с Олесей.
Усмехаюсь, врубаю на полную “Сансару”.
Так и представляю физиономию Ирбиса, узнай он, в каком состоянии я езжу за рулём.
А всё одна очень красивая и хорошая девочка.
Чистая.
Настолько, что терпит любую дичь, лишь бы никого не обижать. Или чтобы не сорвался контракт.
Не любую.
“Ты мне грубишь, командуешь, рычишь, а теперь и это.”
Шлепок по аппетитной заднице красивая не стерпела.
Охренеть как удивительно.
В том числе то, что я всё ещё чувствую вину.
Я.
Виноват.
Хрень.
Была, пока в моём поле зрения не возникла Олеся Вершинина и не перевернула всё с ног на голову.
И избавиться от неё я не могу, пока не разберусь с Леркой и её кретинизмом. Комплекс героя.
Не могу.
Только проблема в том, что и не хочу.
Настолько, что член всё ещё напряжён так, что почти больно. И никакие девицы это не снимут.
Никакие, кроме моей красивой девочки.
Прищурившись, ловлю свой взгляд в зеркале заднего вида.
Так, значит? Моей?
Почему бы и нет. А если меня потянет на сторону, всегда можно договориться. Или сделать так, чтобы она не узнала.
От принятого решения даже желание слегка отпускает. Включается мозг.
А вот и посёлок.
Притормаживаю, жду пока поднимется шлагбаум, а потом пролетаю по ночным улицам. Паркуюсь на автомате, запинаюсь за первую ступень крыльца.
И встаю как идиот, услышав тихий мелодичный смех с заднего двора.
Глава 35
Спустя два часа у меня готова солянка, запечёные стейки из лосося с овощами, зелёный салат и вот-вот…
Духовка издаёт негромкий дзынь. Схватив полотенце, вытаскиваю круглую форму с маковым кексом. Глубоко вдыхаю сладковатый, с ванильными нотами аромат.
Идеально. И на вид, и на вкус. Мне не нужна зубочистка, чтобы понять — кекс готов. Поэтому ставлю его на плиту, чувствуя, как форма начинает обжигать пальцы даже через полотенце.
Выдыхаю, тыльной стороной ладони убираю со лба выбившиеся волоски.
И давлю, топлю в себе противное, сосущее чувство одиночества. Оно сопровождает меня всё
