Никогда не предавай мечту - Ева Ночь
Она замирает, околдованная его голосом. Молчит, не зная, что ответить. Внутри рождается щекотка. Где-то там, в животе. Там, где сходятся её ноги. Ей снова нестерпимо хочется потрогать себя в том месте, но она боится пошевелиться, чтобы не разрушить магию момента. Не хочется снова понять, что всё это – всего лишь крохотное очарование, а она – сплошное разочарование. Холодное и бездушное. Не умеющее чувствовать так, как он.
В ней нет чувственности, но сейчас до боли хочется быть желанной и ощущать то недоступное, о котором приходится лишь мечтать. Но ведь мечтать она может? Мечте ведь всё равно, какое у неё тело? Мечте важно, какая у неё душа.
– Эй, Альда, ты где? – звенит тревожно голос Макса. – Я напугал тебя, да, Северный Цветок?
– Нет, – она приходит в себя и прикрывает глаза. – Поздно уже. Давай спать, Гордеев. Тебе хорошо. У тебя лишний час на сон. А мне приходится вставать пораньше, чтобы успеть приехать вовремя. Разбудить тебя.
– Накормить завтраком, отвезти в центр, – подхватывает он весело. – Ты там пальцы загибаешь, когда перечисляешь свои действия?
Она не загибала, но улыбалась, слушая его речь. Он ожил, зажёгся. Ему не хочется хандрить. А остальное можно пережить. И мало сна – тоже.
– Думай что хочешь, – показывает она в темноте язык телефону. – Всё равно тебе никогда этого не увидеть.
– А ты не признаешься?
– Ни за что!
– Даже за плитку шоколада?
– Лишние калории, – хмыкает она. – И за овсянку тоже.
– А за душ? – голос у Макса проседает и гудит, как ветер в проводах.
Внизу живота сладко ёкает, и Альда кладёт ладонь туда, где растекается приятная истома.
– Спокойной ночи, Макс, – произносит ровно и отключается.
Кто бы знал, сколько ей понадобилось мужества, чтобы сделать так!
Она засыпает в той же самой позе: в одной руке телефон, другая – внизу живота. Лёгкий сон, где ей грезилось, что Макс стоит перед ней с обнажённой грудью. Смотрит потемневшим взглядом и касается ладонями тела. А она зажигается, плавится от его прикосновений. Вспыхивает жарко и желает большего, гораздо большего, чем просто – касания рук.
Утром – привычный подъём по будильнику. Но впервые ей не хочется вскочить. Альда лежит и продолжает грезить, крепко сжимая ноги. И впервые ей кажется, что она пробуждается, вылезает, как бабочка, из кокона, расправляет крылья. Не бледная холодная моль, а яркий мотылёк.
Впервые за… – она уже не помнит сколько – достаёт косметику и рисует яркие губы. Не для сцены, а потому что хочется подчеркнуть хоть что-то в себе. Добавить яркий штрих, позволить преобразиться, стать другой. Может, непривычной, но особенной для одного человека. Другие её не интересуют.
Ради него она надевает юбку выше колен и свитерок по размеру. Хватит изображать из себя бесформенное нечто. Прощай безликий унисекс! Он долго служил Альде прикрытием, ширмой от мира и себя. А сейчас в нём нет нужды. Она похожа на почку, что проклюнулась по весне, почуяв тёплые лучи. Время выпускать молодые листья. Сочные и зелёные, нежные и вкусно пахнущие.
Макс встретил её протяжным свистом. Смотрел пристально. Переводил взгляд сверху донизу и обратно. Словно оценивал и взвешивал. Под его вниманием её немного страшно и, наверное, приятно.
– А что случилось, Альда? – спрашивает он, продолжая её рассматривать.
– Свидание, – произносит спокойно и поправляет рукава на свитере.
Макс кивает, но свет в его глазах гаснет.
– Посмотри, что мне сестра подарила, – стучит по полу палкой. – Теперь я бодрый старичок. Скоро буду отплясывать вовсю под гармонь.
Он язвит. И в его сарказме – немножко горечи, но на это можно не обращать внимание.
– Я ей похвастался вчера. Так она приехала с утра с этим незаменимым инструментом. Трясла им, как автоматным дулом. Думал, расстреляет ненароком.
– В трости нет пуль. Твоя жизнь вне опасности, – улыбается. – Ты позавтракал?
– Нет. Ждал тебя.
И день начался. Почти привычно. Напряжённый график. Реабилитационный центр. Макс пробыл у Юлии совсем немного. Наотрез отказался идти в группу. До занятий у Грэга оставалось время. Решили посидеть на лавочке.
– И с кем у тебя свидание? – спросил, как только устроились поудобнее. Он что, воспринял её слова всерьёз?..
– Какая разница? – Альда не спешит сдаваться.
– И правда. Никакой разницы, – покладисто соглашается Макс. – Я тебя никуда не пущу.
И так он произносит эти слова, что снова что-то мягко толкается внутри. Бьётся бархатно, дыхание перехватывая.
Она ищет слова, чтобы возразить. Позлить его немножко, но не успевает.
– Привет! – звонкий голос разрушает их уединение. Любопытный нос. Синие глаза. Два смешных льняных хвостика топорщатся в разные стороны.
Макс смотрит на девчушку во все глаза.
– А можно и мне с вами? – спрашивает и тут же плюхается на лавочку рядом с Максом.
– Здравствуй, Ева, – улыбается ей Альда. Конечно, можно. Кажется, тебя как раз и не хватало.
Глава 26
Макс
У неё подростковые прыщи на лице, а так – вполне милая барышня с едва наметившейся грудью. В том, как она сутулится, прячет руки в карманах джинсового комбинезона, отбрасывает чёлку с глаз, есть что-то смутно знакомое, но Макс не может уловить, что именно.
– Давай знакомиться, – протягивает она ладошку, – меня зовут Ева. А тебя, наверное, Макс?
Оригинальный способ знакомства – сразу же выдавать, что она либо знает, кто он, либо догадалась.
– Я здесь знаю всех. А ты новенький. А новенький у нас пока что Макс.
Девчонка объясняет ему свои умозаключения терпеливо, как маленькому или умственно отсталому, но Макс не сердится. Что-то в её жестах и мимике ускользает от него, и он никак не может прозреть.
– Ева – дочь Юлии Михайловны, – подсказывает Альда. У его психолога такая взрослая дочь?
– А ты почему не в школе? – спрашивает он у девчонки и думает, что становится похожим на взрослого нудного кретина.
