Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

— Мой отец, — ответила она.

— Отец?

— Да. Его звали Анатолий. Ты успел забыть не только меня, но и даже моё отчество? — она уставилась на меня своими огромными глазами, которые я когда-то боготворил и мечтал просто поймать на себе взгляд рыжеволосой странной девчонки с длинной косой…

Забыл ли?

Не знаю.

А вот отчество её помню, но как-то не связал его именно с отцом Кати. Сразу решил, что нового хахаля завела потом, бросив и Кирилла также, как однажды меня самого. Точнее, бросил её фактически я сам, но привела к этой ситуации именно Романова своим предательством. Как бы то ни было, даже если у нас имеется общая дочь, что докажет или опровергнет тест-ДНК — выставить себя оленем я не дам, и всё-таки проверю степень родства с девочкой, это вовсе не означает, что я всё забыл и простил её.

Ни черта подобного.

Я прекрасно помню, что она за стерва.

Помню, но всё равно меня к ней тянет.

Опять… Совсем как в школе.

У меня все силы с самого момента как я приехал и увидел её снова спустя годы уходят на то, чтобы контролировать себя и не бежать за ней верным пёсиком…

Я больше не тот влюбленный в нее мальчик. Да и она тоже уже совсем не та рыжая девчонка-простушка…

Вырос мальчик и стал Каем с ледяным сердцем.

Так легче.

Выросла девочка и стала красивой породистой стервой.

Так легче ей. Наверное…

— Помню, — ответил я, спустя минуту раздумий. — Просто не связал это отчество с твоим отцом.

— Но вписала я именно его.

— Впишешь меня теперь? — спросил я. — После теста-ДНК, разумеется.

— Не веришь, что твоя? — хмыкнула Катя.

— Ты скрыла её и родила без меня, — изогнул я одну бровь. — Я не отрицаю, что вероятнее всего, ты не лжёшь, но проверить не помешает. Я всё оплачу. Тебе нужно только дать согласие.

— Потом… — снова стала она нервно расхаживать по коридору больницы. — Сначала мне надо знать, что с ней всё хорошо.

— Конечно, я не тороплю сейчас… — ответил я, ощущая как и у меня самого появился камень на сердце.

Только бы с Олей всё обошлось, но пока мы даже не знаем что с ней вообще случилось.

— А ты будешь участвовать в жизни Оли? — посмотрела на меня Катя, остановившись рядом.

— Буду, если она моя.

— Она твоя.

— Я и не отрицаю этого. Раз моя — возьму ответственность тоже. Я вообще очень зол сейчас и против того, что ты ее скрыла.

— Оля не игрушка, Рома.

— Я понимаю. К чему ты это сказала?

— К тому, что если мы скажем ей, что ты её отец — после теста-ДНК, разумеется! — и ты потом пропадёшь, как когда-то исчез из моей жизни, ребёнок будет страдать.

— Я не пропаду, — твёрдо сказал я. — Я отдаю себе отчёт в том, что делаю.

— Господи, ну почему нам ничего не говорят! — воскликнула Катя и подергала за ручку двери отделения интенсивной терапии, куда забрали девочку. — Почему никто не выходит?

Я тоже подошёл к двери и постучал кулаком по ней. Спустя минуту к нам вышел врач, мужчина.

— Доброй ночи, — сказал он нам, и я глянул на наручные часы — уже одиннадцать вечера. Мы стояли в этом коридоре не меньше часа.

— Доктор, что с Олей? — откинув все приличия тут же накинулась на врача с вопросами Катя.

— Вы мать девочки? — спросил он Катю.

— Да.

— А вы отец? — теперь врач задал вопрос мне.

Он застал меня врасплох этим вопросом. Но замешкавшись лишь на секунду, я уверенно ответил:

— Да.

Будем потом выяснять так ли это на самом деле. Интуиция подсказывала мне, что Катя не обманывает, и Оля — моя.

— Где ребёнок находился последние двенадцать часов? На природеза городом были?

— Да, — ответила Катя. — На даче… Там ей стало плохо, к вечеру.

— Понятно, — кивнул мужчина в медицинском халате. — Вероятнее всего, такое состояние было вызвано вследствие укуса клеща, которого мы обнаружили на голове девочки. Насекомое успело пустить лапки и яд внутрь её организма. На данный момент мы проводим ей дезинтоксикацию, чтобы стабилизировать состояние. Также вводится в качестве этиотропного лечения специфический иммуноглобулин человека. Оля приходила в себя на несколько минут, но потом снова потеряла сознание — у неё очень высокая температура и лихорадка. Сбиваем, всё, что от нас зависит мы делаем. Будем наблюдать дальше.

— Клещ? — спросил я, подхватывая и удерживая за талию Катю, которая очевидно собиралась падать. — Так он может инфекции переносить и ей принести? Так же такие болячки… И до паралича доходит, и до летального исхода.

— Это если не лечить — да, но вы вовремя обратились. Может переносить, — кивнул врач. — Очевидно, что токсикация уже пошла, но мы её купируем. Последствия укуса будут ясны после анализов ребёнка и самого насекомого — мы отдадим его в лабораторию. А состояние ребёнка будем контролировать. Организм молодой, хоть и сильно ослаблен, выкарабкается.

— Рома… — Катя дрожала всем телом и вцепилась в меня пальцами, словно ища защиты.

— Нас не пустят к ребёнку? — уточнил я на всякий случай, собственно, зная и так, что в палату интенсивной терапии никого не пускают обычно.

— Нет, — ответил врач. — Оля без сознания пока. Вы никак не поможете ей сейчас. Езжайте домой, мы вам позвоним.

Глава 25

Врач ушёл, а Катя попыталась рвануть за ним.

— Куда ты? — удержал я её за руку.

— Я хочу к Оле…

— Нельзя, сказано же.

— Мне всё равно, я хочу её увидеть! — рвалась она из моих рук. У Кати начиналась истерика. — Я хочу услышать,