Только с тобой (СИ) - Сью Ники

— Не знаю, — честно пожала плечами я, поджимая губы от обиды. — Нет настроения для готовки.

— Вот это ты зря. Пусть к сердцу мужчины… — задорно потянула Лилька, и огоньки в ее глазах забегали подобно танцующим чертикам.

— Он приедет завтра вечером. Смысл сегодня готовить?

— Тортик настояться должен, забыла? Давай, прекращай ныть.

В итоге, минут через пятнадцать я все-таки согласилась. Не столько из-за дикого желания, сколько чтобы сестра просто отстала от меня. А может в этом и правда что-то есть. Буду готовить, плохие мысли покинут голову. Отвлекусь. Вполне вероятно, в словах Лили была доля истины. Если Кирилл занят, то мои навязчивые звонки только раздражать будут.

Я вышла из подъезда, дошла до магазина, купила необходимое для сладкого десерта, решила сделать Наполеон. Во-первых, он вкусный, а во-вторых, делать его долго. Мне хотелось занять максимум своего свободного времени, чтобы мозги не плыли от глупостей.

Дома у Соболева я включила на телефоне сериал и начала готовить. Пыталась сосредоточиться на тесте, потом на креме. Пышки даже чуть не подгорели. Однако за все те бесконечные часы, что я маялась у плиты, Кирилл не позвонил.

Ни звонка.

Ни короткого сообщения.

Ничего.

С тортом я закончила возиться около шести вечера. Плюнула на все, взяла гаджет и снова нажала на зеленую трубку. Пусть думает обо мне что хочет. Да, навязчивая, да нетерпеливая. Зато буду знать — с ним все в порядке, тогда успокоюсь.

Гудок.

Второй.

Пятый.

Вновь ни ответа, ни привета. Я хотела еще раз набрать, но остановилась.

«В сети» — показывало приложение.

«Кирилл, все нормально? Почему ты не отвечаешь?»

Написала дрожащими руками, прикусывая нижнюю губу от волнения. И в тот момент, когда появился карандашик, означающий, что собеседник отвечает, у меня дыхание перехватило. Сердце будто остановилось. Пальцы влажными стали.

Карандашик то появлялся, то исчезал. Видимо он писал сообщение, а затем стирал его. Потом опять писал, но вновь удалял строки.

Ожидание было таким мучительным, разрывающим и медленно сжигающим кожу на части. Я гипнотизировала экран, а он, как назло, то и дело затухал. Секунды становились вечностью. Горло сдавливала удавка. Как будто сидишь на скамье и ждешь приговора. И почему-то уже знаешь, ничего хорошего не светит. Но до последнего веришь в лучшее. В лучик света. В радугу после дождя.

Телефон пиликнул. Я провела пальцем по сенсору и замерла, читая сообщение.

«Планы изменились».

Глава 31

Мобильный падает из рук в ту секунду, как я заканчиваю читать сообщение. По спине будто электрическим разрядом прошибает, от чего я рефлекторно упираюсь поясницей об стол, позабыв совсем о кружке с горячим чаем. Каким-то образом умудряюсь толкнуть ее, и опрокинуть содержимое на себя. Пелена перед глазами проходит только в тот момент, когда теплые струйки попадают на оголенную часть тела, медленно спускаясь к щиколоткам.

— Черт! — возвращаюсь в реальность, оглядывая себя сверху вниз. К счастью, не кипяток, однако приятного мало. Делаю глубокий вдох, но прийти в себя не особо получается. В голове так и мелькает фраза: «планы изменились». Так легко. По щелчку пальцев.

«Он не вернется».

Вязкий голос шепчет в уши, и я сжимаю губы, стараясь не разреветься. Телефон мигает, оповещая о новом сообщении, но если честно, никакого желания читать содержимое нет. Внутри как будто разбилось что-то, как будто взяли и сломали.

Срываюсь с места и забегаю в ванну. Снимаю с себя майку, шорты, которые местами мокрые до нитки от чая. Оглядываюсь, а там на полотенцесушителе висит футболка Кирилла. Сушится уже две недели видимо. Накидываю ее на себя, хотя если честно противно немного.

Не может быть.

Он не мог так поступить.

Пытаюсь взять себя в руки. Беру вещи, кладу их в раковину и включаю воду на всю. Тру ткань об ткань, сильно, до боли в пальцах. И не замечаю, как слезы скатываться начинают с глаз. Одна за другой. Соленые. Горькие. Тоскующие.

А вдруг что-то случилось. Что-то серьезное.

Нет, что бы там ни было, он бы позвонил. Я бы поняла, приняла и ждала молча, как верный хвостатый Хатико. Главное знать, что в конце пути будет свет, главное знать, что он вернется. Только Кирилл почему-то так не поступил. Ничего не сказал.

Тело тянется вниз, тяжело такое становится. Не могу стоять больше. Воды хлыщет, брызги разлетаются по раковине, а я сижу на корточках, упираясь головой в белую лаковую тумбу. Внутри все оборвалось почему-то. И как бы не пыталась, не могу успокоиться.

Неправильно. Нужно поговорить. Нужно спросить.

А я не могу.

Обида сжирает изнутри. Эгоизм берет свое, и всхлипы все чаще слетают с моих уст. Я так скучаю по нему. Так хочу к нему. Так ждала его. Как дура. Как самая последняя дура. Притащилась сюда, готовила этот дурацкий торт. Кому он вообще теперь нужен. Зачем я здесь. Зачем нацепила его майку. Почему до сих пор не хлопнула дверью, и не зарылась под одеялом у себя в комнате. Откуда столько слез на щеках.

Минут десять, а может пятнадцать, просто пытаюсь успокоиться. Потом делаю глубокий вдох и тянусь к вентилю, чтобы выключить воду. К черту гордость! Пойду и позвоню, а если не ответит, кину голосовое. Сидеть здесь и упиваться собственным бессилием — это худшее, что можно сделать.

Поднимаю на ноги, заглядывая в зеркало. Под глазами черные кругли от туши. Да уж, видок тот еще. Прикусываю нижнюю губу, всматриваясь в потолок. Делаю шаг назад, покидая ванную. Однако дойти до кухни не успеваю, потому что в дверь раздается звонок.

Останавливаюсь в полном непонимании. Смотрю загадочно на дверь, и думаю, реальность это или нет. Звонок был или мне показалось. Но настойчивый звук разлетается вновь. Снова и снова. Раз пять подряд. И мне приходит самая ужасная мысль, которая может посетить голову в такой ситуации — я затопила соседей или они меня.

На ватных ногах плетусь к дверям, не смотрю в глазок, хотя стоило бы. Дрожащими пальцами поворачиваю язычок замка и медленно приоткрываю.

— Чего так долго?

— А?

Глава 32

Кирилл

— А? — Аринка хлопает ресницами и смотрит на меня таким взглядом, будто призрака увидела. Я даже теряюсь немного. Правда моментально замечаю ее красные глаза и черные подтеки. На ней моя майка и ничего больше, и это, пожалуй, то самое, о чем я мечтал перед сном. Вот только думал, она будет улыбаться, а не выглядеть настолько печально. С жадностью вглядываюсь в ее лицо, и Господи! Как же давно мы не виделись.

Бросаю сумку на пол, и просто прижимаю Арину к себе, к самому сердцу. А она такая маленькая, хрупкая, и мне даже кажется, что надави еще сильней, и я сломаю ее на части.

— Что случилось? У тебя глаза красные, — шепчу ей на ухе, проводя ладошками по волосам. И вдруг происходит что-то совсем странное. Арина отталкивает меня и запрокидывает голову. Губы поджимает, и смотрит так жалобно, а потом и вовсе по щекам начинают скатываться слезы.

Теряюсь еще больше. Тянусь ладошками к ее лицу, и медленно провожу, скидываю соленые капли пальцами, пытаясь разглядеть в глазах Стрельцовой ответы на вопросы.

— Родная, ч-что случилось? Болит где-то? Кто-то обидел? Арин, ты только скажи! Я…

— Т-ты… я… ду…мала… — сквозь всхлипы отвечает Ромашка, хлопая ресницами так быстро, будто упорхнуть готова. — Ла… ты… не брал… я… Дурак!

— Я ничего не понимаю, но если ты из-за меня, то… то… блин, прости, я не знаю, за что, но прости за все. Только не плач, ладно?

В ответ Стрельцова ничего не говорит, зато начинает бить меня кулачками в грудь. Всхлипывает и бьет. Тянусь губами к ее горячим щекам, целую влажную кожу, в надежде, что хоть немного смогу успокоить девчонку. Каждый маленький участок, каждый сантиметр. В какой-то момент опускаюсь к уголку губ и не выдерживаю, накрываю их поцелуем.