Помощница по вызову (СИ) - Вознесенская Дарья

Только тридцатого декабря за завтраком мы оба выныриваем. И вместе со вдохом живительного кислорода произносим почти одновременно:

- Я не знаю, как ты хотел праздновать… Но я планировала поехать на Новый Год к родителям, - говорит, и  глаза почему-то отводит.

- Сегодня ко мне мои друзья приезжают.

Чертово животное

Он - чертово животное.

Ненасытное. Жадное до моего тела, до моих криков, чувств.

Даром, что внешне Влад не меняется - острая и холодная сталь, способная вырезать сердце за секунду. Но внутри он другой… Тот, из-за кого мои трусики намокают едва ли не в тот момент, когда я одеваюсь после душа.

Контраст завораживает. Наши дни и ночи с резкими переходами от наслаждения друг другом к работе, от подчинения телесного к подчинению умственному, от застегнутых на все пуговицы костюмов до голой кожи тоже завораживают.

Его взгляд, в котором я малейшие оттенки научилась различать, которому я подчиняюсь быстрее, чем успеваю подумать - с чего мне вдруг потребовалось расстегивать блузку? - завораживает.

Дрейфовать в чувственном море до бесконечности хочется… И если вдруг достигну  края мира и провалюсь за него вместе с морским водопадом, я попрошу его, чтобы помог подняться. И снова утопил. В самой глубине…

Но во мне тоже две Искры живут. Одна на сто процентов погружается в то, что происходит здесь и сейчас, другая не может не думать о будущем. И последствиях. Да, она появляется реже, на границе дня и ночи, когда тело выпито до дна, а разум засыпает от усталости. И тогда перед моим внутренним взором мелькают неясные картинки.

Новый год, который наступит совсем скоро и который - давным-давно, похоже, что в прошлой жизни - я договорилась с родителями праздновать. С бабулей. С Виталиком, кстати… И непонятно, что делать с этим праздником, который имел для меня важное значение, а теперь всякое потерял? Поздняков ни намеком, ни словом не сказал о своих планах, и меня не спрашивает. Продолжает работать, будто к нему ни на шаг не приблизилась лень предвкушения новогодних излишеств и каникул.

Прошедший корпоратив, на который меня никто не позвал. Хотя я не уволена официально. И с редакторами я продолжала созваниваться и списываться ежедневно - они присылали вопросы и запросы для Позднякова, предложения, а я формулировала их в приемлемую форму и обсуждала с ним. Нет, Влад не пошел ни на какие компромиссы и нет, я не пыталась выкрутиться перед своим будущим бывшим начальством - то, что буду уходить, решила точно.

Но, кажется, мне удалось убедить издательство, что если они немного сместят фокус с успеха финансового на то, что им и дальше удастся печатать его книги эксклюзивно, объявят общественности, что для них не деньги важны, а возможность донести до людей глубокие мысли, это тоже будет успех. В другой обертке.

Мое будущее профессиональное, в которое я больше всего боялась заглядывать.  Хотя... Больше всего я боялась заглядывать туда, где нет Влада. Нет его дома и нашей жизни в нем. Нет его рук, продолжающих обнимать меня во сне - черт возьми, я даже подумать не могла, что он может быть столь нежен, пусть и когда спит…

Мое отношение с окружающим миром, которое менялось, трансформировалось, но пока настолько зыбким оставалось, что в эмоциях меня швыряло из крайности в крайность. Ну не могла я собрать себя снова в единую систему из прошлого, настоящего и будущего. Из принципов и правил. Так меня разобрало…На слишком мелкие кусочки.

Я позволяю этим картинкам совсем недолго дурить и без того бестолковую мою голову. А потом вжимаюсь в спящего Влада сильнее, глубоко вдыхаю его запах, который с самого начала моим фетишем был, всей своей сутью ощущаю нашу близость…

И проваливаюсь в спасительную темноту.

Но не бывает вечно темно. Как бы мне ни хотелось.

Наступает утро, когда приходится выходить на свет.

И я, подслеповато моргая, решаюсь поднять разговор про Новый год. В надежде, что он потребует праздновать с ним. В страхе -  махнет рукой равнодушно и заявит, что у него вообще другие планы.

Только все идет не так - как и всегда.

Я договорить не успеваю, как он сообщает о приходе гостей. И слово “друзья” от него пугает меня так, как мало что могло напугать. Потому что я успела изучить Позднякова - сегодня приедут самые близкие его люди. Других он бы друзьями не назвал.

И что они сделают, когда обнаружат меня рядом с ним? Как отнесутся? Как вообще отреагируют на нашу ситуацию?

И...

Меня жаром окатывает.

Получается, это будут те друзья, которые несколько недель назад послали ему Искру?

В этот день все из рук валится. Прям буквально: я будто подвисаю периодически в своих мыслях и страхах, и если что у меня в этот момент в руках - будь то вещи или бумаги - падает.

Несколько раз я подступаюсь к Владу с предложениями украсить дом или приготовить чего, но, оказывается, он и здесь все решил. В пять приезжает служба доставки и несколько человек в униформе расставляют елово-цветочные композиции и раскладывают еду - что в холодильник, что готово к духовке...  Они еще и стол хотят сервировать и декорировать, но тут я делаюсь настолько несчастной, что это, похоже, отражается на моем лице.

- Хочешь сама? - с некоторым недоумением Поздняков спрашивает.

Киваю.

Он только рукой машет - делай, мол.

А у меня едва ли не слезы выступают. Потому что ловлю себя на мысли, что видно ведь - я не сама готовила и украшала. А значит, плохая хозяйка.

И тут же, вдогонку, мысль другая - что я вообще не хозяйка здесь. И глупее всего будет сейчас переживать именно по этому поводу. Да и вообще, если его друзья, как он, вряд ли оценят обычную домашнюю еду и уют…

В полном смятении накрываю стол в  гостинной, возле углового окна. Он там всегда стоял, большой, деревянный, важный - но только мы им ни разу не пользовались.

Мы… оно вообще существует? Ведь как Новый год встретишь...  а он и не предложил встретить вместе. Не потребовал, чтобы отказалась от посиделок с родителями. И вообще отстраненный весь какой-то - сегодня мы друг к другу и не приближаемся. Не трогаем друг друга. Не соблазняем. Поздняков поглощен работой и какими-то сложными телефонными переговорами - несколько раз запирается в кабинете и раздраженно высказывает невидимым собеседникам по видеосвязи.

А я поглощена своими страданиями.

Осознание этого заставляет меня улыбнуться - хотя бы через силу. Сменить удобную обувь на каблуки. Подкраситься. Я даже помаду на губы нанесла, что уже совсем перестала делать, она же моментально стиралась под напором Влада… Только один раз он потребовал накрасить губы красным, потому что ему очень нравилось смотреть, как я заглатываю его член, оставляя следы…

Ох, пошлячка. Не надо!

К семи часам настроение выравнивается, но нервничаю я все так же. Мелькает мысль, что надо все-таки нарядней одеться, но у меня из приличного - только роскошное платье, купленное Владом, а оно  неуместно, наверное, сейчас…

Поздняков переодевается из просто серого костюма в Серый Костюм. Я научилась отличать его дневной образ от вечернего по галстуку и качеству ткани. Придирчиво стол осматривает, на который я закуски выставила, потом меня… хмурится почему-то. Но отворачивается и огонь в камине разводит, музыку приятную включает, пока я в сотый раз поправляю скатерть, которую привезли вместе с сервировкой. И говорит вдруг:

- Мы похожи на пару, которая уже много лет вместе, - сердце екает, потому что я начинаю верить, что это комплимент… но Поздняков такой Поздняков. Потому что дополняет, - Так же молчим, как будто нам не о чем говорить, и печемся о производимом впечатлении больше, чем о собственном настрое...

Что-то есть в задумчивых словах его… какой-то двойной, тройной смысл, а может интонация, которую я распознать не могу. И не успеваю. Звонок раздается домофона,  Влад открывает.

Его друзья пунктуальны - может потому что сами такие, а может потому, что хозяин дома того требует - и прибывают вовремя, шумной и многоголосой компанией. Я вообще теряюсь, такие они... другие. На него не похожие по внешности и поведению. Мужчины, которые заходят, громкие и, кажется, уже начали праздновать. А повисшие на них девицы - в коротких полушубках и сильно моложе. Моего возраста, наверное.