Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера (СИ) - Бергер Евгения Александровна

- Привет, приятель. - Он опускается на стул напротив меня и смотрит с чуть насмешливой полуулыбкой. - Расскажешь, зачем тебе понадобилась эта бумага? Как-то неожиданно, должен признаться... Ну, говори.

Мы с ним не в таких близких отношениях, чтобы рассказывать всю историю целиком, но объясниться все-таки стоит и потому я говорю:

- Бывший муж одной моей хорошей знакомой грозит ей судебным разбирательством по делу об опеке... Напущенный пижон, прежде заставляющий ее сделать аборт, а теперь неожиданно воспылавший отцовскими чувствами. - Боже неужели я говорю это вслух?! -Девушка не в лучших обстоятельствах... вот я и подумал... что такая бумага могла бы усмирить этого недоумка. - И спрашиваю: - Как считаешь, сработает?

Ощущаю себя полным болваном - Юрген, должно быть, так и считает. Стыдно за эту демонстрацию мягкотелости, которую, он, конечно же, легко примечает... Юлиан Рупперт просит за какую-то мамашу-одиночку, да еще о чем просит. Черт, я смешон как никогда в жизни!

- Должно сработать, если парень не полный кретин, - отзывается Юрген, подзывая официанта. - Только учти: бумага не липовая. Каждый бланк приходится регистрировать официально. Так что, как только парень угомонится - звякни, и я все приостановлю.

- Договорились.

Выдыхаю от облегчения, и делаю заказ с улыбкой на губах.

Не знаю, каким образом эта идея пришла мне в голову - все как-то расплывчато, словно под действием дурмана - знаю одно: этому пижону в идеально сидящем пиджачке меня не переиграть. Я ему просто не позволю... Даже если придется прибегнуть к экстренным мерам: таким, как липовое свидетельство на брак.

Я ему еще покажу, кто из нас круче - и это точно будет не он.

Осваивать премудрости нового дела тоже совершенно не хочется, но Адриан настроен решительно и который день кряду жужжит над ухом, подобно надоедливой мухе. Такое чувство, словно он ждет не дождется, когда сможет спихнуть на меня свою работенку... Верно, только и думает, что о своей благоверной Шарлотте с крикливым младенцем под боком.

Что ж, у меня тоже свои резоны: выставиться крутым перед бывшим своей Катастрофы будет ох как неплохо. «Неблагонадежный» мужчина вполне может изобразить благонадежного... Это не так уж и сложно, если подумать.

Ради триумфа можно и потерпеть... Особенно если триумф отмечен сексуальными женскими ножками, обвернутыми вокруг моей талии.

- Катастрофа! - Мы больше не говорим о важном, просто даем и отдаем с удвоенной силой.

- Юлиааан...

Мы откидываемся на подушки и глядим в потолок. Мне, определенно, нравится мириться... несколько раз кряду. В этом есть что -то особенно возбуждающее...

- Карл написал мне сегодня.

- О чем?

- Хочет поговорить без свидетелей. На это делается особый упор, как ты понимаешь, -поясняет Эмили, переводя внимание на меня. - Что мне ему сказать?

- Скажи, что без меня ты с ним видеться не будешь.

Беру длинную светлую прядь и накручиваю ее себе на палец. Эмили улыбается, прикусывая губу...

- Да ты собственник, кто бы мог подумать.

- Просто не люблю наглых пижонов.

- И все-таки, - улыбка ее стирается, делается едва заметной, ломкой, - что мы станем делать, Юлиан? Карл не отступится, я его знаю.

И я улыбаюсь:

- Зато ты не знаешь меня. Я тоже не люблю проигрывать...

- Да я как бы наслышана, - пожимает плечами Катастрофа. - От твоего брата в основном...

Упоминание Алекса заставляет нас обоих напрячься, и мы замираем на долгую минуту... Пока Эмили снова не произносит: - А это правда, что ты боишься бабочек?

- Я ничего не боюсь. Просто... не переношу этих отвратительных летающих червяков! -говорить о бабочках легче, чем о собственном брате.

- Значит, если я покажу тебе бабочку - ты... грохнешься в обморок? - решает уточнить маленькая обманщица, и я придавливаю ее к матрацу своим телом:

- Если ты покажешь мне бабочку, - произношу с предупреждением в голосе, - то напросишься на большие неприятности.

- Какие, например?

- Такие, что тебе и не снились.

- Расскажи, - просит она, обвивая мою шею рукой и притягивая ближе к себе.

- Уверена, что хочешь это знать?

- Я хочу знать о тебе все, - произносит она, а потом вдруг признается: - Я ведь люблю тебя, если ты не забыл.

Не забыл, но слышать такое снова... это как дышать под водой. Тебе заливает гортань и носоглотку, ты захлебываешься, пытаясь урвать хоть крупицу кислорода - а его нет. Ни единой молекулы... Только боль в груди и мысли о неизбежном.

- У тебя сексуальная попка, - это все, что я могу сказать на ее неуместное признание.

Так понятнее, да и попка у нее, действительно, сексуальная.

Катастрофа качает головой.

- Ты себе не изменяешь, - произносит она с едва слышным сожалением, и я отзываюсь:

- Люди вообще редко меняются. Разве ты не знала?

А потом делаю все, чтобы отвлечь ее от пустых разговоров. И только утром, не обнаружив, Эмили в постели, неожиданно пугаюсь: сбежала. Неужели снова сбежала? Подальше от Карла и его требований... Эта мысль первой приходит мне в голову и поднимает с постели, подобно пушечному выстрелу. Как есть, в чем мать родила, несусь в ее комнату и распахиваю дверь...

Катастрофа сидит у окна и кормит ребенка, глядит же, конечно, на мои обнаженные причиндалы, маячащие в дверном проеме.

- Что случилось? - спрашивает она. - Катастрофа какая-то?

Мне хочется витиевато выругаться, и я с трудом себя сдерживаю: катастрофа уже произошла, думается мне не без раздражения, и теперь я пожинаю все учиненные ею последствия. Ударяю кулаком в стену, несильно, просто, чтобы напомнить себе, что я могу, и возвращаюсь к себе. Пока принимаю душ и отхожу от мгновенного шока, вспоминаю, что купил Эмили подарок, так, небольшая приглянувшаяся по случаю вещица, которая идеально подойдет к данному случаю: рассказу о подлоге.

Вытягиваю пакет из-под кровати и несу его в комнату Катастрофы.

- Рада, что ты оделся, - встречает она меня такими словами. - Не хотелось бы думать, что ты станешь бегать по дому нагишом даже после возвращения Шарлотты из больницы.

- Разве вид был недостаточно хорош? - вскидываю бровь, и Эмили отзывается:

- Этот вид только для меня - заруби на своем длинном носу. - Потом замечает пакет у меня в руках и с интересом осведомляется: - Это для меня?

- Типа, того.

Передаю Эмили подарок и с интересом наблюдаю за ее реакцией. Это всего лишь простенькое платьице, зацепившее мой взгляд в салоне... Показалось, что оно идеально подойдет именно Катастрофе.

- Платье? - удивляется она. - Ты купил мне платье?

- Взамен испорченной синей краской футболки. - Не пойму, о чем она думает, только выглядит удивленной. - Может, примеришь, - предлагаю я.

Эмили отвечает:

- Футболка стоила едва ли больше двадцати евро, а это, похоже, дизайнерское платье.

- Просто примерь, ладно, - настаиваю я. - У Адриана куча этого хлама в салонах по всей Германии. Одним платьем больше - одним меньше.

- Ты за него заплатил?

Я начинаю раздражаться:

- Я за него отработаю, договорились? Надень уже это чертово платье.

- Хорошо.

Эмили скидывает одежду и просит меня застегнуть молнию на спине. Я так раздражен ее вопросом, что даже не пользуюсь возможностью немного ее потискать... Просто делаю то, о чем она просит, и отступаю в сторону.

Платье как будто бы на нее и пошито: короткое, демонстрирующее длинные загорелые ноги во всей их первозданной красе, с аккуратным полукруглым вырезом, в котором ее шикарная грудь только немного намекает на свои объемы. Не хочу, чтобы другие глазели на то, что им не предназначено...

- Тебе нравится? - спрашивает Катастрофа. Сама, кажется, нервничает, поднимая и опуская руки вдоль сексуально обрисованных бедер...

- Даже очень. Надень это платье сегодня вечером, когда пойдем на встречу с Карлом...

- Ты уверен?

- Конечно.

- А еще не забудь вот это.