Нора Робертс - Драгоценности солнца

— У тебя дар рассказчика.

Эти слова взволновали, потрясли ее, а потом обдали смущением с ног до головы:

— Нет-нет, что ты. Было легко, только потому, что ты начал.

— Ты рассказала середину истории, и так восхитительно, что заставила меня подумать: все-таки кое-что ирландское в тебе еще осталось! А сейчас, — приглушенно произнес Эйдан, и в его голосе сквозило удовольствие, — в твоих глазах — смех, а в волосах — цветок. Ты позволишь поцеловать тебя, Джуд Франциска?

Ответ не заставил себя ждать. Осторожность, сказала она себе, иногда должна быть проворной. Нырнув под его руку, Джуд быстро обежала вокруг Эйдана:

— Из-за тебя я забуду, зачем мы пришли сюда. Я читала о круглых башнях[20], но никогда не видела вблизи.

Терпение, Галлахер, подумал он, и засунул большие пальцы в карманы.

— Всегда пытались покорить и завоевать Ирландию и ее сокровища. Но мы все еще здесь, да?

— Да, ты все еще здесь, — она медленно повернулась вокруг, разглядывая холмы, утесы и море. — Такое удивительное место. Ощущается древность, — она остановилась и тряхнула головой. — Звучит нелепо.

— Нисколько. Здесь, на самом деле, чувствуется и древность, и святость. Если ты прислушаешься, то сможешь услышать, как камни поют песню сражения и славы.

— Не думаю, что способна слышать поющие камни, — она неторопливо шла, огибая резные надгробия, могилы, засыпанные цветами, выбирая дорогу через изрытую буграми землю. — Бабушка говорила мне, что раньше приходила и просто сидела здесь. Готова поспорить, что она их слышала.

— А почему она не приехала с тобой?

— Я хотела, чтобы она поехала, — повернувшись к нему лицом, Джуд откинула волосы назад.

Он подходит этому месту, подумала она, со всей его древностью и святостью, с песнями сражений и славы. Интересно, захотелось узнать ей, а к какому месту подходит она?

Она зашла внутрь старых руин, крышей которых было парившее над головой небо:

— Я думаю, она дает мне урок — как стать Джуд менее чем за шесть месяцев.

— И как, справляешься?

— Возможно, — она обвела пальцами огамическую вязь и на секунду, всего лишь на секунду, ощутила теплое покалывание.

— А какой хочет быть Джуд?

— Это слишком общий вопрос, на который можно дать слишком много простых ответов: счастливой, здоровой, успешной.

— А разве ты не счастлива?

— Я… — ее пальцы снова затанцевали на поверхности камня, по очереди прощаясь с ним. — Я не была счастлива, преподавая, особенно в конце. У меня это не очень хорошо выходило. А отсутствие способностей к тому, что ты выбрала делом всей жизни, приводит в уныние.

— Твоя жизнь еще очень далека от конца, так, что у тебя еще более чем достаточно времени, чтобы сделать новый выбор. И я готов поспорить, что у тебя это получится намного лучше, чем ты веришь.

Она бросила на него быстрый взгляд, а потом снова принялась ходить:

— Почему ты так думаешь?

— Потому что за то время, что я провел с тобой, я слушал тебя и изучал.

— А почему ты проводишь со мной время, Эйдан?

— Ты мне нравишься.

Она снова покачала головой:

— Ты меня не знаешь. Если я сама не могу понять себя, как ты можешь меня знать?

— Мне нравится то, что я вижу.

— Так это физическое влечение.

Его подвижная бровь снова взлетела вверх:

— И с этим у тебя проблемы, так?

— Вообще-то, да, — с трудом, но ей удалось развернуться и посмотреть ему в лицо. — Как раз над этим я и работаю.

— Я надеюсь, что ты работаешь быстро, потому что я хочу насладиться тобой.

Она дышала медленно и осторожно — у нее перехватило дыхание:

— Я не знаю, что ответить на это. В моей жизни никогда не было подобных разговоров, и, очевидно, поэтому я не знаю, что ответить, кроме того, что, наверняка, прозвучит как самая глупейшая глупость.

Сдвинув брови, он шагнул к ней:

— Почему то, что ты думаешь, должно звучать глупо?

— Потому что у меня есть привычка говорить глупости, когда я нервничаю.

Он продвинул стебелек глубже в ее волосы, потому что ветер вновь захотел освободить его:

— Я думал, ты поешь, когда нервничаешь.

— Или пою, или говорю глупости, — пробормотала она, пятясь назад, чтобы сохранить безопасную, на ее взгляд, дистанцию.

— А сейчас ты нервничаешь?

— Да! Боже! — зная, что вот-вот, и она начнет заикаться, Джуд выставила перед собой руки, чтобы удержать его. — Просто остановись. Я никогда не испытывала ничего подобного, чтобы затягивало вот так. Постоянное влечение. Я говорила, что верю в него, это так, но я никогда не чувствовала его раньше. Мне нужно подумать над этим.

— Зачем? — протянуть руки, обхватить ее за запястья и прижать к себе оказалось проще простого. — Почему просто не следовать своим желаниям, тем более, если знаешь, что будет хорошо? Твой пульс просто взбесился, — он провел по ее запястьям большими пальцами. — Мне нравится чувствовать его скачки, видеть, как твои глаза подергиваются дымкой и темнеют. Почему бы тебе не поцеловать меня сейчас и посмотреть, что будет дальше?

— У меня выходит не так хорошо, как у тебя.

Он рассмеялся:

— Иисус! Женщина, ты то, что надо. Давай я сам буду решать, выходит у тебя или нет. Иди и поцелуй меня, Джуд. Все, что произойдет дальше, зависит только от тебя.

Как она хотела. Хотела снова ощутить его губы, почувствовать их форму, вкус.

В уголках его рта пряталась улыбка, а в глазах светилось веселье. Веселье, подумала она. А почему просто не повеселиться? Джуд потянулась к Эйдану, который, наблюдая за ней, все еще легко держал ее за запястья. Она встала на цыпочки — он продолжал смотреть ей в глаза. Слегка наклонив голову, она легко прикоснулась губами к его рту.

— Сделай так еще раз, почему ты остановилась?

Она послушалась, загипнотизированная, тем, что он не закрыл глаза, приглашая ее сделать то же самое. В этот раз она задержалась на его губах подольше, проводя по ним то в одну, то в другую сторону. Джуд была очарована. Экспериментируя, она прихватила зубами его верхнюю губу и услышала, словно издалека, свой собственный тихий стон удовольствия.

Какие у него глаза — голубые, яркие, как вода, что тянулась до горизонта. Ей казалось, что весь мир окрасился в этот прекрасный цвет. Сердце отчаянно колотилось, перед глазами все плыло, как в тот первый раз, на могиле Мод.

Она выдохнула его имя, а потом обвила Эйдана руками. Первые импульсы удовольствия пронзили его тело до кончиков пальцев — внезапный жар, вспышка энергии, которая выплеснулась из Джуд и скрутила его, как веревка.

Он легкими касаниями рук поднимался вверх по ее бедрам, спине, прямо к волосам, чтобы быстро зарыться в них. Поцелуй из скромных прикосновений и покусываний превратился в безумное сражение языков и ртов — тела тесно прижимались к друг другу, а кровь в висках стучала в унисон.