Татьяна Алюшина - Любовь со вкусом вишни
А вот что она не рассказала, так это то, что не прост был этот Василий Корнеевич! Еще как не прост!
«Сработаемся! – удовлетворенно и даже радостно подумалось Кнурову. – То, что этот дедушка не менее матерый, чем я, а скорее всего, и более ого-го как, это хорошо! Значит, быстрее раскопаем дело, и эту пигалицу меньше подставлять придется, сами справимся!»
У него немного отлегло от сердца.
Ну, слава богу! С мужиками оно проще работать, а с таким, как этот Василий Корнеевич, не работа, а сплошной праздник ума! Это Кнуров понял в считаные секунды знакомства.
– Давайте-ка стол организуем, – предложил Василий Корнеевич. – Вы с дороги, проголодались, наверное. Да и праздник отметить надо, рюмочку выпить.
– Какой праздник, дедушка? – улыбалась, словно светилась вся изнутри, Вероника.
– Так твой приезд и выздоровление! Как, Сергей Викторович, рюмочку примем?
– Почту за честь! – согласился и высказал уважение Сергей.
– Тогда за дело!
Решили устроиться на кухне за большим круглым столом. Пока чистилась и варилась картошка, под нее были принесены из кладовой селедочка, соленые огурчики, квашеная капустка, маринованные в бочке помидорчики, а из морозилки достали заиндевевшую бутылку водки.
Они пока ни слова не сказали о цели их приезда, но дедушка не задал ни одного вопроса: почему через заднюю калитку, почему тайно? Мужчины незаметно продолжали присматриваться друг к другу, отмечая детали поведения, характера, дополняя уже понятое ими, прощелканное в первые же минуты.
Кнуров отметил, как преобразилась Вероника, она улыбалась, то и дело обнимала и целовала в щеку деда, гладила по руке, глаза светились любовью и радостью, смеялась, шутила.
Когда стол накрыли, по всем правилам – скатерть, салфетки, ножи-вилки, рюмки и бокалы к ним, в центре, в большой глиняной пузатой посудине с крышкой, картошечка; селедка в селедочнице, как и полагается, с маслом и лучком, огурчики, помидорчики и капуста в хрустальных салатницах, Ника спросила:
– Дедушка, а где графин?
– В буфете, справа, на второй полке.
Сергей, принимавший в сервировке участие, хмыкнул про себя, добавляя штрихи к характерам деда и внучки.
«Да, не дедок-шишок садоводческий или из леса выбравшийся, а боевой офицер, еще старой закалки, гусар, умница! И внучка ему под стать!»
Даже не глядя на него, Василий Корнеевич понял, о чем подумал Кнуров, чуть усмехнулся и пояснил:
– У нас так принято.
А Ника вдруг остановилась на полдороге с графином в руках, только сейчас осмыслив свои действия.
Она, не задумываясь, сервировала стол, как привыкла, как заведено было всегда в их семье, даже для завтрака легкая сервировка – салфетки, хлебница, нож, вилка, чашка с блюдцем, не говоря об обеде и ужине.
А вдруг дедушка живет по-другому? Может, он совсем по-другому ест и стол накрывает? Может, у него не приняты такие политесы сервировочные?
Нет, тут же успокоилась Ника. Его подтянутый вид, идеально выбритые щеки, безупречно чистые и наглаженные джинсы и байковая рубашка, чистота в доме и то, что все эти вазочки-тарелочки, графинчики не пылились где-то на полке, ожидая гостей и праздничного застолья, а сверкали, чисто вымытые, явно постоянно использовались. Да и когда она приезжала в прошлый раз, дедушка машинально, как привык, накрывал стол именно так, это как-то сразу осозналось ею.
Это ведь был ее дедушка, значит, не могло быть иначе!
Водочку перелили в графин, когда они сели за стол, дедушка наполнил себе и Сергею рюмки.
– С приездом, Никуша! И за твое выздоровление! – сказал дед, и они, чокнувшись, выпили.
Василий Корнеевич выдержал паузу, дав гостям утолить первый голод, и, все посматривая глазом острым, приглядывался к Кнурову. Дед с Сергеем выпили еще по одной малюсенькой стопочке за знакомство, закусили, и дедушка, добавив всем картошки в тарелки, распорядился:
– Ну, рассказывайте!
– Дедушка, ты только не волнуйся! – заторопилась предупредить Ника.
– Не буду, девочка! – улыбнувшись, пообещал он.
– Может, лучше вы, Сергей Викторович? – спросила она у Кнурова.
– Хорошо, – согласился он.
И, положив вилку с ножом на тарелку в том порядке, который на ресторанном языке обозначал «прием пищи еще не закончен», откинулся на спинку стула и изложил факты, которые вчера рассказала Вероника.
– Получается, что, скорее всего, искать концы этого дела надо у вас, Василий Корнеевич, – заключил Кнуров.
Дедушка хмыкнул.
– И много вы берете за работу? – уточнил он.
– По результатам расследования. Договор с вашей внучкой мы еще не подписали, да и предмет договора весьма туманен пока. Неизвестно о какой сумме и значимости документов идет речь и о каких таких слитках драгметаллов.
– А как вы обычно берете? – выяснял дедушка.
– Как правило, изначально известна сумма, вокруг которой закручена проблема. Беру с нее от пяти до десяти процентов в зависимости от сложности задачи, плюс все оперативные расходы, отчет о которых прилагается, оплачивает клиент.
– Недешево, – заметил Василий Корнеевич.
– Пока никто не жаловался, – ответил Сергей.
– Ладно, внучка, расплатимся! – И, наклонившись к Нике, он поцеловал ее в висок.
– Давайте сначала выясним, есть ли оно вообще – это загадочное наследство, и попробуем его найти, – предложил Кнуров.
Почему-то ему был неприятен разговор о деньгах и оплате. Может, и на самом деле стареет, на сантименты ловиться стал? Вот посмотрел на девушку, расцветшую, как цветочек, рядом с любимым дедушкой, и его любовь к внучке, как тянутся друг к другу эти два родных человека, и что-то там внутри закопошилось непонятное.
– А вполне большая вероятность, что оно таки есть, – усмехнулся Василий Корнеевич и добавил: – Игорь был загадочной личностью и имел ой как много тайн непростых.
– Какой Игорь? – живо спросила Вероника.
– Олег, брат Кирюши. Твой двоюродный дед. Он ведь жил по другим документам, и не по одним, а имя взял отцовское и нам велел забыть, что он Олег, и называть его только Игорем, – пояснил Василий Корнеевич.
– А почему ты думаешь, что это его дела, может, бабулины, или родственников каких-то, или твои, но ты просто не помнишь? – выясняла Ника.
– Мои дела – это ты, да Кирюша с Сонечкой, да родители твои, царствие им небесное. А вот о ваших делах Игорь меня предупреждал.
– Он рассказывал о слитках и бумагах? – сразу подобрался весь, включаясь в работу, Кнуров.
– Нет, конкретно ничего не говорил, он вообще помалкивал о своих делах, предупредил только, что могут прийти гости незваные и искать, а что искать, не сказал.