Николас Спаркс - Счастливчик
— Во многом из-за этого.
Он засмеялся, и впервые Бет осознала, насколько долго она ни с кем так не разговаривала. Так легко и непринужденно. В беседах с Адамом сквозило напряжение, словно они оба слишком сильно старались. Она до сих пор не разобралась в своем отношении к Логану, но ей казалось правильным, что они наконец подружились. Она откашлялась.
— Что ж, насчет завтрашнего дня. Я подумала, что вам двоим лучше взять мою машину, а я поеду в школу на грузовике. Я немного беспокоюсь за его тормоза.
— Должен признаться, меня они тоже заботят. Но я почти уверен, что смогу починить их. Не к завтрашнему дню, а к выходным.
— Вы и машины ремонтируете?
— Да. Тормоза — дело нехитрое. Нужно сменить колодки, а диски, я полагаю, в порядке.
— А есть что-нибудь, чего вы не умеете? — спросила Бет, искренне изумившись.
— Да.
Она засмеялась:
— Это хорошо. Ладно, я поговорю с Наной. Думаю, она не станет возражать против того, чтобы взять мою машину. Я не доверяю этим тормозам при езде на большой скорости. И еще обязательно проверю собак, когда закончу дела в школе, хорошо? Наверняка Нана вам об этом тоже не говорила. Но я это сделаю.
Он кивнул, и в этот момент Зевс выбрался из воды. Пес отряхнулся, подошел поближе к Бет и обнюхал ее, прежде чем облизать ей руки.
— Я ему понравилась.
— Возможно, он просто изучает вас.
— Забавно, — произнесла она. Что-то подобное сказал бы Дрейк, ее вновь охватило внезапное желание побыть в одиночестве. Она встала. — Наверное, мне пора возвращаться. Уверена, меня уже ищут.
Логан заметил, что облака тяжелеют.
— Да, мне тоже. Я хочу добраться домой, прежде чем разразится ливень. Гроза, похоже, подобралась совсем близко.
— Хотите, я вас подвезу?
— Спасибо, но не стоит. Я люблю ходить пешком.
— Еще бы, и как я не догадалась! — воскликнула она со слабой улыбкой.
Они направились к дому, ступая по своим следам, и когда дошли до подъездной аллеи, Бет достала руку из кармана джинсов и помахала ему.
— Спасибо за прогулку, Логан.
Она ждала, что он поправит ее так же, как и Бена, и скажет, чтобы она называла его Тибо. Но он не стал. Он просто чуть приподнял подбородок и широко улыбнулся:
— И тебе, Элизабет.
Она знала, что гроза не продлится долго, а они отчаянно ждали дождя. Лето выдалось жарким и сухим, и казалось, что жара никогда не закончится. Слушая, как последние капли дождя стучат по луженой крыше, она поймала себя на мыслях о брате.
Перед уходом Дрейк признался ей, что из всех звуков по стуку дождя по крыше он будет скучать больше всего. Ей было интересно, часто ли ему снились летние грозы северной Калифорнии в том засушливом краю, где он оказался. От этой мысли она вновь ощутила пустоту и невыносимую грусть.
Нана паковала вещи для поездки в своей комнате, пребывая в таком волнении, как никогда за многие годы. Бен же находился в подавленном настроении, а это означало: он думает о том, что ему придется провести большую часть выходных с отцом. Еще это означало, что сама Бет останется впервые выходные дома в полном одиночестве. Рядом не будет никого.
Если не считать Логана.
Теперь она понимала, почему Нану и Бена влекло к нему. Он обладал ненавязчивой уверенностью в собственных силах, которую так редко можно встретить в наши дни. Лишь вернувшись в дом, она осознала, что не узнала о нем почти ничего нового с тех пор, как состоялось собеседование. Она недоумевала, всегда ли он был таким скрытным или это началось со времен его службы в Ираке.
Он был там, решила она. Нет, этого он не сказал, но она заметила что-то в выражении его лица, когда упомянула своих родителей. Его простой ответ говорил о том, что ему приходилось переживать трагедии и что мириться с ними — неотъемлемая часть его жизни.
Она не знала, меняет ли это ее чувства к нему в худшую или в лучшую сторону. Как и Дрейк, Логан был морским пехотинцем. Но Логан был здесь, а Дрейк — уже нет, и по этой причине, и по другим, гораздо более сложным, она не была уверена, что когда-нибудь сможет относиться к Логану непредвзято.
Подняв глаза на звезды, появившиеся меж грозовых облаков, она ощутила потерю Дрейка еще острее, словно у нее вновь открылась старая рана. После смерти родителей они были неразлучны, даже целый год спали в одной кровати. Он был всего на год младше, и она отчетливо помнила, как шла в школу вместе с ним в первый из его детсадовских будней. Чтобы он перестал плакать, она пообещала, что у него появится много новых друзей, а она будет ждать его на детской площадке, чтобы отвести домой. В отличие от многих братьев и сестер они никогда не ревновали друг к другу. Она была его самой главной заводилой, а он — ее непоколебимым сторонником. В старших классах она посещала все футбольные, баскетбольные и бейсбольные матчи, в которых он играл, и помогала ему в учебе, когда он просил. Он же был единственным, кого не пугали ее глупые перепады настроения в подростковом возрасте. Они разошлись во мнениях лишь один раз, причем по поводу Кита, но в отличие от Наны Дрейк держал чувства главным образом при себе. Но она знала, что думает брат, и когда они с Китом расстались, именно к нему она обратилась за помощью, пытаясь встать на ноги теперь уже как мать-одиночка. И она знала, что именно Дрейк не давал Киту колотить в ее дверь поздно ночью многие месяцы после разрыва. Дрейк был единственным человеком, с которым Кит боялся связываться.
К тому моменту он уже возмужал. Он не только был прекрасным атлетом и преуспел почти во всех видах спорта, но и занялся боксом в двенадцать лет. К восемнадцати он трижды выигрывал «Золотую перчатку» Северной Каролины и регулярно участвовал в спаррингах с военными на базах Форт-Брэгг и Кемп-Лиджен. Долгие часы общения с ними и подтолкнули Дрейка к решению пойти в армию.
Он никогда не был хорошим студентом и протянул только год в местном колледже, прежде чем решил, что это не для него. Бет была единственной, с кем он говорил о вербовке. Она гордилась его решением служить стране, ее сердце чуть не разорвалось от любви и восхищения, когда она в первый раз увидела его в военной форме. Хотя Бет боялась, когда его отправили в Кувейт, а позже в Ирак, она никогда не переставала верить, что он вернется. Но Дрейку Грину не было суждено вернуться домой.
Она смутно помнила несколько дней после того, как узнала, что ее брат погиб, и не любила о них думать. Его смерть оставила в ее сердце пустоту, которая, она знала, никогда не заполнится. Но время ослабило боль. Лишь узнав о потере, она не верила в то, что потом будет вспоминать самые счастливые моменты, проведенные вместе с братом, хотя теперь не могла это отрицать. Даже приходя на кладбище поговорить с ним, она больше не испытывала безысходную тоску, как когда-то. Теперь ее грусть стала менее ощутима, чем злость.
