Фреда Брайт - Счет на двоих
— О, детка, зачем я тебе теперь нужна! — слезы полились из глаз обильным потоком.
Дэнни зажгла ночник, встала и взяла из кармана оставленного Самантой халатика смятый носовой платок, утерла глаза.
Как же все ужасно несправедливо!
А по поводу халата она сказала Саманте, когда они собирали ее в дорогу;
— Я надеюсь, ты не возьмешь с собой все это старье в Оберлин.
Сэм рассмеялась.
— Все это теперь твое, мам, можешь использовать на тряпки.
Дэнни прижала к себе халат дочери и снова разрыдалась. Ткань впитала любимый запах туалетной воды "Чарли" — аромат Саманты.
Она снова легла на кровать и заснула, прикрывшись халатом, в ногах у Стинга.
11
Первое, что бросалось в глаза, когда гость впервые попадал в квартиру Фельдманов у Центрального парка, было парикмахерское кресло — своеобразная домашняя шутка, прелесть американского поп-арта, ценный антиквариат.
— Какая замечательная вещь! — воскликнул дизайнер, обставлявший квартиру. Он нежно погладил красную кожаную обивку сиденья. — Люблю подобные штучки. Скажите, ради Бога, где вы достали это кресло?
— Оно принадлежало моему отцу, — ответил Барни.
— Ну!.. Он был коллекционером?
— Нет, парикмахером на Тремонт-авеню. Я привез его сюда, как напоминание о том, что я могу вести честную жизнь.
Проделав трудный путь, прежде чем попасть в "Марсден инкорпорейтед", Барни считал себя творческой личностью. Так, он провел удачную кампанию рекламы дамского нижнего белья, которое можно назвать "классическим". На одном из рекламных плакатов красовалась полноватая добродушная мамаша в ярких красных сатиновых панталонах со скрещенными руками. Она говорит: "Вот так! Я сделала это и очень довольна!" На другом плакате женщина-водитель демонстрирует комбинацию цвета спелого персика со словами: "Настоящее белье для настоящих людей".
Как и их автор, рекламные плакаты были полны теплоты, юмора и легкой иронии. "В общем — ерунда!" — добавлял Барни Фельдман. Он сомневался, что сможет заниматься серьезно рекламным бизнесом.
— Это совсем не то, что расписывать Сикстинскую капеллу!
Отнюдь не Барни сказал, что король ходит с голой задницей, но он был честный и прямой человек. Одни его за это ценили и любили, другие — ненавидели.
Ко второй категории относились и две его жены, с которыми он развелся.
Первый раз Барни пошел к алтарю еще совсем мальчишкой, когда учился в университете. Он женился на своей подружке и прожил вместе с Адой двадцать лет, они вырастили троих детей. Младший уже учился на начальном курсе колледжа Амхерст.
Если бы кто-то спросил Барни, что у них не так пошло, Барни отделался бы джентльменской вежливой отговоркой. Но Кейси расценила ситуацию, как классический пример брака, когда "он вырос, а она — нет". Развод был тяжелым и горьким.
Вторая миссис Фельдман была манекенщицей высокого класса. "С лицом ангела и умишком комара". Оба эти атрибута украшала густая волна золотистых волос, неизбежно привлекавших к ней внимание мужчин. Глубину самовосхищения Ровены Рэнс можно было занести в Книгу рекордов Гиннеса.
— Зато какие роскошные волосы! — смеялся Барни, вспоминая вторую жену. — Вся ее жизнь была борьбой со спутавшимися локонами.
Их двухлетний брак не был омрачен никакими разговорами.
— Я и свой-то голос не мог расслышать за шумом сушилки для волос. Вы не поверите, но меня уже не было дома недели три, когда она наконец заметила мое отсутствие.
Барни считал, что в качестве компенсации Всевышний послал к нему Кейси. "Вот это женщина, — сказал себе Барни, — с которой я хочу состариться".
Ему нравилась легкость Кейси, страсть к приключениям, та непринужденность, с какой она преодолевала невзгоды своей жизни, не раздражаясь и не зацикливаясь на неприятностях.
Барни обожал эту симпатичную мордашку, ее взрывную страстность, ее отношение к нему (Кейси считала Барни самым замечательным мужчиной, появившимся на распутье ее жизни).
В третьем браке Барни чувствовал себя помолодевшим. Он решил полностью изменить свои планы. Они осядут в Нью-Йорке на несколько лет он будет много работать, подкопит денег (два развода и счета за обучение в трех колледжах значительно поуменьшили его банковский счет), после этого пошлют прощальный поцелуй Мэдисон-авеню, заберут свои сбережения и…
— Мы отправимся путешествовать. Будем плавать от острова к острову, играть в гольф и заниматься в полдень любовью, свободные, как птички, благослови их, Боже. С нетерпением жду этого дня.
Единственное условие, которое он поставил Кейси перед заключением брака, был отказ от детей.
— Я уже прошел этот путь, — доказывал он Кейси. — Пеленки, памперсы, трехколесные велосипеды, потом — карманные деньги, оплата колледжа. Всевышний знает, как я люблю своих детей, но с меня хватит, хватит…
Кейси не соглашалась: ей уже почти сорок, и шанс стать матерью вызывал все больше сомнений. Она не стала спорить с Барни, чтобы не портить им обоим безоблачный период жизни, решив: пусть все будет, как получится.
Как-то на второй неделе "каникул" Дэнни решила уйти из конторы и разыскать Барни.
— У меня есть приказ привести тебя к нам на ужин, — объявил Барни, схватив ее за руку. — Кейси ждет тебя. Поедем прямо сейчас.
— Тебе лучше сначала перезвонить домой, — засомневалась Дэнни.
— Уже звонил сотню раз. И тебе бы следовало поднимать трубку дома.
Дэнни насторожилась:
— Если это Тед договорился с тобой… — Она замялась, не зная, чем закончить фразу.
Барни отрицательно замотал головой.
— Никого у нас больше не будет, только мы втроем. Ничего особенного. Кейси приготовила мясное жаркое, — Барни почти подталкивал ее из своего офиса к такси.
Да она, собственно, и не сопротивлялась. Почему не пойти! На ужин у нее ничего не было, кроме новой видеокассеты. И потом, ей еще, судя по всему, несколько дней придется скучать одной. Теда она потеряла. И приглашение Барни было как раз кстати. Дел никаких, разве что посмотреть, что за концерты состоятся в ближайшие дни, и зайти в книжный магазин или видеопрокат.
К их приходу жаркое было уже готово. Мясо было вкусное, и они умяли горячее за милую душу под пару бутылок "Божоле". Во время ужина разговор шел вяло, и Дэнни была настороже.
На десерт Барни предложил кофе и бренди.
— Бренди — уже лишнее, а кофе с удовольствием выпью, — сказала Дэнни; она села на кушетку, подогнув под себя ноги. — Такое впечатление, что я попала в комфортабельную тюрьму.
Со стены на нее смотрела улыбающаяся мамаша в красном неглиже.
