Светлана Храмова - Мой неправильный ты
– А что вы имеете в виду, говоря о работе над собой? Духовное развитие или физическое?
– И то и другое. Мы чуть-чуть попрыгали, размялись, вы заметили изменения в душевном состоянии?
– Я даже радость ощутила. Впервые за последние два месяца.
– Вот видите. А обычно?.. Вы счастливы? Давайте точнее определим – вы удовлетворены своей жизнью?
– Обычно… До этих последних двух месяцев, наверное, да. Но вы понимаете, Рита, никогда раньше и не задумывалась, счастлива я или нет. К девяти в библиотеку бегу, я заведую районной библиотекой, ребенок во втором классе учится, школа рядом, мне даже забирать не приходится. Муж у меня свою компанию развивает – и у него получается! Продает газовые плиты и пылесосы, в последнее время еще немецкие матрацы прибавились. Он гений, всегда умеет точно угадать, что именно нужно покупателю, цены держит умеренные. Товар улетает! А ведь сколько проблем – и таможня! – мотаться самому приходится, работнички, вы же понимаете, только помеха – каждого надо проверять, понукать. Забот у нас, вы же понимаете, много.
Виолетта говорит о муже и ни разу не назвала его имени. Но говорит с удовольствием, без тени обиды. В чем же ее вопрос?
Рита решилась:
– Здорово, я могу вас поздравить, вы красивы, любимы, и в целом – счастливы.
– Два месяца назад я так и думала. Так и думала. А потом…
Она разразилась рыданиями, платок мокрым сделался, плечи дрожат.
Держась за подлокотник, Виолетта с трудом встала с кресла, в нерешительности потопталась какое-то время, и суетливо направилась к двери, пробормотав под нос:
– Рита, я пойду, наверное. Но я обещаю – в следующий раз, в пятницу – такого не повторится.
В пятницу все повторилось в точности. Гимнастика с прыжками и наклонами, начало разговора, плавный переход на творчество Довлатова и Мураками, обоих Виолетта очень любила, прочла все ими написанное от корки до корки. В третий раз они обсудили творчество Кортасара, «Лента Мёбиуса», – о, конечно, выше всяких похвал, закрученный клубок историй, и ведь как он неназойливо вовлекает читателя! как наперсточник – исподволь, не торопясь.
Разминкой они занимались уже в конце занятия, Виолетта так и ушла, запыхавшись.
На четвертой встрече она сразу заявила, что гимнастикой заниматься не хочет, и ей очень обидно, до слез. Опять до слез, с ужасом подумала Рита, но виду не подала. Виолетта заговорила и перебивать ее не хотелось. Пусть говорит.
– Да, я замужем и счастлива. Армен внимательный, недотепа и теряльщик домашних тапок, вечно по всей квартире ищем, знаете. Марк на него так похож, тоже рассеянный, так любит, когда папа его на работу с собой берет по выходным.
– Он и по выходным трудится?
– У него свободный график. Это очень удобно. Решили пикник провести – время нашлось. Два месяца назад. Я не большая любительница всех этих шашлыков, знаете, мужчины водку пьют, но подружка у меня, Инночка-пышечка, она в соседней библиотеке, по соседству. Так по ней соскучилась! Ну, посидеть вместе, поболтать. Инна и ночевать у меня иногда остается.
– И никаких разногласий?
– Никаких! Мы с ней лет десять дружим. Она меня понимает, разделяет мои взгляды полностью. Ну, одна живет – но ведь это так часто сегодня!
– А какие взгляды она разделяет, можно поконкретнее?
– Фильмы обсуждаем, книги. Я ей об Армене много рассказывала, ну обо всем, в общем. Но вы пока меня не перебивайте, а то я снова рыдать начну. У нас человек десять на даче собралось… или двенадцать – не помню. С каждым поговорили, устала безумно! И посуду пришлось мыть, наутро стараюсь ничего не оставлять. Гости разошлись, я с уборкой возилась.
– Армен вам не помогает?
– Да когда ему помогать? Он внимательный, добрый и отзывчивый. Очень отзывчивый. Но я по дому сама люблю. Знаете, с Ниночкой мы и в кино, и в театр, Ларса фон Триера обсуждаем, а с Марком – то на теннис, то в бассейн. Армен – это мужчина в доме, с ним… ну я и не помню, говорим мы с ним или нет… и о чем. Два месяца уже не говорим. Или одно и то же обсуждаем. – Она снова всхлипнула. – Я же просила, не перебивайте меня! Пожалуйста! Мне сосредоточиться трудно, я… Я их с Инной застала, когда поднялась наверх наконец. Посплетничать с Инной хотела, а там мой Армен. В позиции стоял. И Инна перед ним, на коленях, мордой в ширинку. Я заорала сразу, у меня в глазах потемнело, сколько времени на крик ушло – мне трудно сказать. Стояла и выла, как сирена милицейская. Марк прибежал, он спал в своей комнате, перепугался, думал, что в дом воры забрались. Очнулась – и тут… самое страшное. Передо мной – любимый муж и лучшая подруга, улыбаются. И оба убеждают, что ничего не случилось, она, мол, сережку потеряла, и показывает мне, у него под ногами искала. А я помню, что не под ногами. Я же помню… А он в комнате для гостей – что делал так поздно? Они ведь думали, я в спальню пойду, когда с посудой закончу, не ждали. И зачем я наверх поднялась? Посплетничать захотела. Посплетничала. Такой был счастливый день! Последний счастливый день.
Теперь ни мужа, ни подругу видеть не могу. Сплю на одной постели с Марком. Мне все время кажется, что Армен его ночью заберет и они уедут неведомо куда. Я боюсь. Но еще больше я боюсь одиночества. Я ведь и с Инной каждый день вижусь, она каждый день мне говорит, что ничего не случилось, что мне привиделось. И с Арменом каждый день говорю, он то же самое повторяет. Спать с ним не могу. В спальню и не захожу. Ведь вы понимаете, я же взрослый образованный человек! Вы сами знаете, как трудно в наше время интеллигентной женщине найти свое счастье! А у меня все было! И муж, и подруга, и сын, и вера в то, что обман меня минует, я привыкла смеяться в глубине души над жертвами, этими вечными жертвами любви. Сколько книг об этом написано! Я очень тщательно выбирала людей. Ко всем с подозрением, да, Армена и Инночку я выбрала сама. Всех остальных держала на расстоянии вытянутой руки. Не хотела грязи в моей жизни. Мои книги, мой сын, мой Армен и моя Инночка. Пышечка с ямочками, как он мог!.. – Она снова всхлипнула, платочек в руке давно вымок, посерел, но Виолетта не замечает. – И мой дом с верандой и мезонином. Именно о таком я мечтала, когда читала Чехова в детстве. Теперь я останусь совсем одна. Я не выдержу. Я и так плачу каждый день. И ночью обниму Марка и рыдаю. А он меня по головке гладит. Только спать ему мешаю.
– А днем?
– А днем я на работе, каждый день с Инной разговариваю, но я ее простила. Нужно уметь прощать обиды и идти дальше. Муж дважды уже в командировки уезжал, но я и его простила, когда вижу Армена – снова слезы глаза застилают. Молчу и думаю: «Как он мог?» И так все два месяца. Шестьдесят дней.
Рита испугалась, что сейчас она продолжит счет на часы, минуты и секунды, это слишком, пожалуй. Пора включаться.
