Ивана Трамп - Только про любовь
Катринка знала членов комитета только в лицо, вежливо улыбалась им, когда встречала их на тренировках или соревнованиях, изредка обменивалась дружескими замечаниями и благодаря своему поведению до сих пор смогла избежать их проработок. Поэтому она была очень удивлена, когда в начале февраля у выхода из учебного корпуса ее встретила госпожа Хоч, член Спорткомитета. Катринка встревожилась, но заставила себя улыбнуться.
– Добрый день, – сказала она. – Как вы себя чувствуете, госпожа Хоч?
Госпожа Хоч, статная красивая женщина, которой было далеко за пятьдесят, не то что не улыбнулась, но даже не ответила на приветствие. Вместо этого она сунула Катринке под нос журнал.
– Катринка, это ты?
Катринка взглянула на обложку журнала и увидела свою фотографию.
– Да, – ответила она.
Она впервые видела этот журнал и подумала, что выглядит на фото полноватой.
– Ты работаешь манекенщицей?
Она кивнула.
– Чтобы немного подзаработать, – объяснила она.
– Ты считаешь свою стипендию недостаточной?
– Нет, – ответила Катринка, с каждой минутой нервничая все больше. У госпожи Хоч была вполне заслуженная репутация суровой матроны, особенно по отношению к хорошеньким девушкам. С юношами она держалась более благожелательно, даже позволяла себе пококетничать. – Мне вполне хватает, но… – Она заколебалась.
– Что но? – допытывалась госпожа Хоч, не меняясь в лице.
– Благодаря тому, что я подрабатываю манекенщицей, я могу себе кое-что позволить, – сказала она, указывая на голубой «фиат-600», который был неподалеку припаркован. – Например, машину. Очень удобно иметь машину, – добавила она в поисках лихорадочных доводов для госпожи Хоч. – Тогда после соревнований я могу намного быстрее вернуться в Прагу, чем на поезде, и тем самым меньше пропускаю занятий.
– А не считаешь ли ты, – госпожа Хоч снова помахала журналом, – что это отнимает слишком много времени? Мешает твоим занятиям?
– Нет. Совсем нет.
– Как давно ты занимаешься этим?
– С прошлого октября, – ответила Катринка. Как-то вскоре после приезда в Прагу она познакомилась в «Максимилианке» с молодой актрисой, которая работала моделью, чтобы иметь дополнительный заработок. Соблазненная возможностью сделать то же самое, Катринка попросила Томаша сфотографировать ее и послала фотографии в рекламное агентство. Успешно пройдя собеседование, она участвовала в рекламе обуви. Потом Катринка рекламировала шляпы, перчатки, косметику и одежду. Это была первая обложка с ее фото, но удивительно, что до этого никто из Спорткомитета не дознался о ее работе. Похоже, что они читали только спортивные новости.
– Гм, – лицо госпожи Хоч оставалось серьезным.
– А какие у тебя оценки? – спросила она, хотя отлично это знала.
Катринка ответила, и госпожа Хоч кивнула.
– И ты не пропускаешь тренировок? И этот вопрос был, конечно, излишним.
– Никогда, – твердо сказала Катринка.
– Верю, что никогда, – сказала госпожа Хоч. Она похлопала журналом по ладони. – Надеюсь, что эта ерунда не погубит твою судьбу спортсмена.
– Нет, госпожа Хоч, – уверила ее Катринка, когда та уже повернулась и начала проворно удаляться.
– Завистливая корова, – прошептала Катринка, глубоко вздыхая и стараясь унять неприятное чувство в желудке. Она знала, что не сделала ничего предосудительного и что кое-кто, например родители, считают ее предприимчивой и честолюбивой. Но сейчас Катринка чувствовала, что надвигается беда.
– Это вы?
Два дня спустя Катринка с Томашем и Жужкой обедали со множеством своих друзей в «Максимилианке». Опять она увидела широкое лицо с высокими скулами и голубыми глазами, смотревшими с обложки журнала, который ей протянули. Она подняла голову и посмотрела на человека, который задал ей вопрос. Когда она увидела, кто это, у нее перехватило дыхание, и мгновение она не могла говорить.
– Ведь это вы, не так ли? Катринка кивнула.
– Конечно, – сказал Томаш. – Как можно не узнать эти глаза?
Жужка улыбнулась Томашу и придвинулась к нему поближе, взяв под руку. Она не была ревнива, просто хотела этим показать, кто кому принадлежит.
– В жизни вы даже красивее.
Катринка чувствовала, что краснеет, чего обычно с ней не случалось, и надеялась, что этого никто не заметит.
– Спасибо, господин Бартош, – ответила она.
– Вы знаете, кто я?
Она думала, что давно забыла, как выглядит Мирек Бартош, но сразу же узнала его. Она поняла, что он навсегда остался в ее памяти.
Бартош достал из кармана ручку, листочек бумаги, написал на нем несколько строк и протянул его Катринке.
– Вы мне позвоните? – спросил он.
Его длинные волосы начали седеть, но он по-прежнему выглядел обаятельным и самоуверенным. Катринка колебалась, и он засмеялся.
– Не беспокойтесь. Я старый женатый человек. Речь идет о роли в моем новом фильме.
Мгновение он изучал ее с лукавым прищуром.
– Вы как раз подходите, – в конце концов, сказал он. – Вы когда-нибудь играли?
– Один раз, – улыбаясь, ответила Катринка не в силах сопротивляться его просьбе. – Но это была эпизодическая роль.
Если она когда-нибудь еще увидит его, то напомнит ему, как однажды летом он снимал фильм в Свитове и маленькую девочку – школьницу в фильме, которая произносит одну фразу.
– Позвоните мне, – повторил он и вернулся к группе студентов, которая его сопровождала.
– Кто это? – спросила Жужка.
– Мирек Бартош, – ответил Томаш и, когда увидел, что это имя ей ничего не говорит, добавил: – Знаменитый кинорежиссер. – Легкое ударение на слове «знаменитый» должно было показать его нелюбовь к Бартошу и его группе, которые были, по мнению Томаша, слишком консервативны.
– Старый женатый человек, – повторил он его слова, и эта нелюбовь стала заметнее. – Ты знаешь, кто его жена?
– Конечно, – сказала Катринка. – Власта Мач.
– Она не кинозвезда? – поинтересовалась Жужка. – Я вроде знаю всех кинозвезд.
– Нет, – ответил Томаш, улыбаясь. После их первых дней сексуального восторга он обнаружил, что Жужка прямо-таки невежественна во всем, что не касается спорта, но находил это очаровательным. – Она не кинозвезда.
– Она дочь Феликса Мача.
– Точно, – согласился Томаш удовлетворенно, взял еще одну сигарету из пачки на столе и закурил.
– О, – воскликнула Жужка. Даже она знала это имя. Феликс Мач был высокопоставленным чиновником в тайной полиции Чехословакии.
– Что немало способствует его успеху, – добавил он тихо, чтобы только Жужка, Катринка и Ян, который сидел рядом с ней, могли его слышать.
– Ерунда, он очень талантлив, – возразила Катринка, как всегда бросаясь на защиту Бартоша, когда Томаш подвергал его сомнению.
