Дебра Диксон - Доктор Праздник
— Ты, что, рассудок потерял?
— Нет, только терпение, — проговорил он в ответ, вновь протягивая к ней руки, и тихо ругаясь, когда она увернулась.
— Ты долго будешь играть со мной в эту игру, Тэйлор?
— Не знаю. Сколько раз я должна повторять, что у нас ничего не выйдет?
— Не знаю, — сердито парировал Дрю. — Кого из нас двоих ты сейчас пытаешься убедить?
В этот миг Тэйлор оказалась лицом к лицу с непререкаемой истиной. А истинная проблема заключалась не в том, чтобы убедить его; а в том, чтобы убедить себя. Он был прав, но она скорее была готова прокусить себе губу, чем согласиться с ним. Она опять демонстративно поглядела в направлении кухни, желая дать ему понять, что озабочена тем, не подслушает ли Ной их разговор.
— Ему сейчас до нас совершенно нет дела, — напрямую заявил Дрю. — А ты должна разобраться в том, что происходит между тобой и мной.
— Здесь нет никаких «ты» и «я»!
Дрю скрестил руки и понизил голос:
— Точно так же нет никакого Санта Клауса, но это не мешает нам воссоздавать его для Ноя. Реальность — это то, что ты творишь сама, Тэйлор. И вполне могут быть «ты» и «я», если ты будешь готова работать со мной в этом направлении.
— Ну прямо самый настоящий банкир! Ты уверяешь меня, что в жизни вполне возможно подвести баланс, вычитая что-то из колонки «А» и перенося в колонку «Б», а потом снова складывая все вместе! Ты думаешь, что все можно устроить путем небольшой подгонки, небольшого компромисса. Так вот, в реальном мире это не срабатывает, потому что иногда одного компромисса мало. Люди — не числа, и их нельзя складывать и вычитать, пока не получится то, что тебе надо.
— Пытаться получить, что мне надо, не значит быть плохим парнем. Пытаться добиться тебя не значит превращаться в подонка. В реальном мире чего-то пытаются добиться все. Все. — Дрю положил руки на бедра. — И даже ты.
— Я ничего не добилась. — Правдивый ответ слетел с ее уст прежде, чем она успела задержать его, и она оказалась уязвимой, лишенной всех защитных покровов, чего с нею никогда не случалось раньше.
После продолжительной паузы он твердо сказал:
— Хватит играть в «угадайку», Тэйлор. Говори четко и ясно. Чего ты хочешь?
Это не было приказом, но она ощутила, что обязана дать ответ, обязана дать ему понять, что есть проблемы, первозданные по сути и потому неразрешимые. Иногда решением представляется смена одной мечты на другую. Как, например, теперь: ей хотелось вести самостоятельную, беззаботную жизнь и ей хотелось Дрю. Она могла иметь или то, или другое, но не то и другое сразу.
— Сказать тебе, чего я хочу? — мягко переспросила она. — Начнем с того, что мне двадцать девять, и я хочу, чтобы ко мне вернулась моя мама. Иногда я хочу, чтобы она обняла меня и сказала, что все будет хорошо. Ты можешь это устроить, Дрю?
Потрясенный, Дрю смотрел на нее в упор, смело встретив напряженный взгляд, понимая, что сейчас она призналась в чем-то сугубо личном, о чем никогда никому не говорила, и он ощутил себя до такой степени беспомощным, в какой мере ей этого хотелось. Очко в пользу дамы, решил он, когда она взглядом стала прибивать его к земле.
— Ты же знаешь, что этого я устроить не могу, — сказал он.
— Что ж, попытаемся с этим смириться. Все, чего я хочу, обрести столь же сложно. И так было всегда. Мой выбор — исключительно черно-белый.
— Не может быть, чтобы во всем.
Она рассмеялась, хотя ей было не смешно.
— Увы, абсолютно во всем. Реальность создаем не мы. Реальность есть реальность, и я давно уже усвоила, что ее надо воспринимать такой, какая она есть. Даже, если тебе этого не хочется.
Дрю уже был готов вступить в спор, ему не терпелось узнать, какое все это имеет отношение к ним двоим, но тут раздался жуткий вопль Ноя. В плаче ребенка звучал какой-то надрыв, выворачивающий наизнанку и замораживающий кровь в жилах. Тэйлор отреагировала на какую-то долю секунды быстрее и первой помчалась на кухню. Когда они оба влетели на кухню, Ной поглядел на Тэйлор и заплакал еще громче и отчаяннее, затем он вскочил и вжался в дальний угол стола. Лицо у него побагровело, а в серых глазах застыли сожаление и тревога. Подтеки от слез свидетельствовали о том, что он, должно быть, плакал довольно продолжительное время.
— Что случилось, Ной? — спросила Тэйлор.
В промежутке между рыданиями он выдавил из себя:
— Я только… х-хотел… чтобы они… п-пели. Я… не собирался… их из-зуродовать.
Оба взрослых одновременно посмотрели на пряничных человечков, у которых вместо улыбок были большие, корявые буквы «О». Некоторые из «О» были так велики, что верхней петелькой забирались выше глаз. Некоторые напоминали скорее треугольник, чем кружок. А по некоторым, где линии соединения налезали друг на друга было видно, как мальчик старался снять лишнюю глазурь.
— Они вовсе не изуродованы, — постаралась произнести Тэйлор максимально спокойным тоном, в то время, как Ной автоматически повторял «Простите!» и теребил махровое полотенце.
В то время, как снизу вверх подступало ощущение полнейшего крушения надежд, мозг функционировал в бешеном темпе. Ее вовсе не заботили пряничные человечки, зато она понимала, что ее в высшей степени заботит маленький мальчик, съежившийся на другом конце стола. Видеть Ноя в состоянии полнейшего отчаяния и безграничного страха было больше, чем она могла выдержать. Сердце ее тоже билось в бешеном темпе, заставляя пульсировать жилку на горле. В голове вертелось только одно: слова Дрю о том, что Ною хочется, чтобы все было очень хорошо.
Почему? Возможные ответы на этот вопрос вселяли в нее безумный ужас.
Искоса бросив взгляд на Дрю, Тэйлор лишний раз убедилась в том, что он все еще находится в шоке и, возможно, даже не додумался, отчего все происходит. Возможно, шок сейчас для него спасение, решила она. Он переживал за Ноя. Это было заметно по отпечатавшейся у него на лице неподдельной боли. Но она далеко не была уверена, что он сможет с чем бы то ни было справиться. Роль родителя для него все еще была в новинку.
Когда острота момента прошла, Ной протер липкими руками глаза и начал трясти головой.
— Они из-зуродованы. Вы мне оказали доверие, а я из-зуродовал Рождество.
На этот раз до нее дошла вся значимость слова «изуродовать», и она стиснула зубы. Концепция была абсолютно взрослой, чуждой ребенку. Он не сказал «испортить» или «поломать». Он сказал «изуродовать». И не просто сказал — повторил. Повторил то самое слово, которым неоднократно пользовались применительно к нему, причем так часто, что он научился правильно его произносить.
