Мейв Хэран - Иметь все
Берт почувствовал себя неуютно и обвел вопрошающим взглядом собравшихся репортеров.
– У меня есть кое-что, что может подойти.
Дэвид повернулся, чтобы увидеть говорящего. Это была новенькая, молодая женщина-репортер, недавно перешедшая к ним из «Норзерн эко». Дэвид припомнил, что ее зовут Сьюзан. Нет, как-то забавно. Сюзанна. Да, Сюзанна. Ну что ж, может быть, у них в «Эко» заставляют репортеров иногда выходить на улицу.
– Прекрасно, валяйте.
– Это история о коррупции в полиции. Мне намекнули, что полицейский из Отряда по борьбе с серьезными преступлениями занимается вымогательством. Похоже, это надо проверить. Мне кажется, я близка к раскрытию этого дела.
Впервые за сегодняшний день Дэвид был заинтересован. И он понял, чем ему запомнилась Сюзанна. Не только своим занятным именем, но и тем, что она была сногсшибательно красива. Стараясь не думать о ее внешности, а сосредоточиться на ее словах, Дэвид старательно отводил взгляд от длинных ног, которые она не пыталась скрыть своей черной мини-юбкой.
– Насколько близка?
– Не очень, Дэвид, – вмешался Берт. – Мне жаль, Сюзанна. Это хорошая история, но она пока сырая. Если ее напечатать сейчас, то все будет скомкано. Над ней еще нужно работать.
Сюзанна выглядела разочарованной. Дэвид улыбнулся ей, узнавая в ее нетерпеливости свою пятнадцать лет назад и не желая глушить единственное проявление инициативы за сегодняшнее утро.
– Итак, нет ни одной приличной оригинальной истории, готовой в набор?
Ответом Дэвиду было глухое молчание примерно дюжины репортеров, каждый из которых напряженно рылся в своей памяти, чтобы, как кролика из шляпы, вытащить из нее что-нибудь, что заслужило бы одобрение Дэвида.
– Есть еще одна вещь…
Дэвид не мог понять, почему Берт говорит так робко.
– Да, так что это?
– Вот. Их принес сегодня Мик Норман.
Он вытащил из папки пачку черно-белых снимков размером десять на восемь дюймов. Это были любительские фотографии исхудавшего мужчины на больничной койке. Взяв их в руки, Дэвид увидел, что этот человек был Джим Джонсон, еще недавно самый популярный в Англии комик, который мог рассмешить людей в любое время и в любом месте.
– Но Джим Джонсон умирает. Говорят, у него СПИД. – Берт выглядел смущенным:
– Да, очень похоже на это.
– Черт возьми, где Норман взял эти снимки?
– Купил с рук.
– И почему же он не отволок их в «Уорлд»? Ведь «Уорлд» платит вдвое больше нас. Так вот, я скажу вам почему. Потому что даже вонючий «Уорлд» не пал так низко, чтобы напечатать это. Так что, ради Бога, Берт, тут говорить не о чем.
Берт с облегчением вздохнул:
– Хорошо, хорошо. Я просто подумал, что должен упомянуть про это.
– Прекрасно. Ты упомянул про это. Так, все возвращаются на свои рабочие места. Нам остается только надеяться, что после обеда что-нибудь выплывет. Берт, через час зайди ко мне, пожалуйста, мы обсудим кое-какие детали. И ищи, Берт, ищи. Нам нужно что-нибудь получше того, что ты предлагал.
Дэвид мерил шагами комнату, каждый раз пиная мусорную корзину с такой яростью, что она наконец рассыпала свое содержимое по всему полу. Тогда он снял пиджак, сел за монитор, включил его и стал просматривать ленты «Ассошиэйтед Пресс». Черт его возьми, он сам найдет тему!
– Дэвид, – голос у секретарши Логана Грина был воркующим и сладострастным, что должно было свидетельствовать о ее полном соответствии занимаемой должности, – вы не могли бы заскочить к Логану на несколько минут?
Когда Дэвид, постучав, открыл дверь, на лице Логана сияла улыбка, что всегда предвещало неприятности. И он был не один. На краю его стола сидел Мин Норман с таким видом, словно стол принадлежал ему.
– Привет, Дэвид. Я хотел бы в спокойной обстановке перекинуться парой слов насчет этих снимков Джима Джонсона.
Дэвид внутренне весь напрягся:
– Что ты хочешь узнать, Логан? Мы не публикуем этих снимков, потому что это было бы явным посягательством на личную жизнь. Более того, мы поступили бы противозаконно. Показывать человека на смертном одре и записывать его предсмертные стоны – это именно то, что пытается запретить новый закон.
– Это можно обойти, – Мик Норман впервые подал голос, – я говорил с фотографом. Он не действовал самовольно. Он получил разрешение на съемку у сестры. Он не нарушал ничьих прав. Закон ведь запрещает только нарушение чьих-то прав. Поэтому мы можем использовать эти снимки.
Дэвид неприязненно посмотрел на него. Мику Норману было двадцать семь, и он был типичным продуктом «десятилетия алчности»: амбициозный и эгоистичный, он считал нормы морали устаревшими и ненужными. Вместо сердца у него медицинская страховка на лечение сердечных болезней.
– И сколько этот «фотограф-любитель» заплатил сестре за разрешение снимать? Или вы думаете, что она позволила ему это по доброте душевной и из любви к желтой прессе? Бога ради, Логан, разве ты не слышишь вони, которой разит от всего этого?
– Нам нужны эти снимки, Дэвид, – спокойно сказал Логан. – «Уорлд» начинает сводить нас на нет. Это сползание в пропасть мы должны остановить.
– Но только не публикацией отвратительных снимков умирающего человека. Пойми, Логан, люди любят Джима Джонсона. Он один из символов этой страны. Они не хотят видеть его вот таким: истощенным, в болячках. И эта публикация не пройдет без последствий. Ты помнишь, как «Уорлд» опубликовал снимок жертвы изнасилования в Брентвуде? Девушки, подвергшейся групповому изнасилованию и пыткам? Он вызвал у людей такое отвращение, что «Уорлд» потерял читателей вместо того, чтобы их приобрести. И мы потеряем наших тоже.
Мик Норман собирался что-то сказать, но Логан знаком приказал ему молчать.
– Хорошо. Возможно, ты и прав. Мы не будем печатать эти снимки.
Дэвид с интересом посмотрел на Логана. Почему он вот так сразу сдался? Дэвиду польстила бы мысль, что дело было в силе его аргументов или в остатках морали у Логана, но он знал его слишком хорошо. Морали у Логана было ничуть не больше, чем у Нормана. Тут должна быть другая причина, которой Дэвид не знал. Пока не знал.
Считая беседу законченной, он встал. На полпути к двери его остановил голос Логана:
– Дэвид…
– Да, Логан?
– Нам нужна сенсация. И поскорее.
– Я знаю, Логан, я знаю.
Дэвид смотрел, как Лиз, склонясь над своим туалетным столиком, заканчивала подводить глаза. Они отправлялись на вечеринку. Лиз была удивительно красива в эти дни. Успех шел ей. Она никогда не была слишком озабочена своей внешностью – помнится, услышав наделавшее столько шуму высказывание Брюса Олфилда, что англичанки предпочитают тратить деньги на верховую езду и всякого рода курсы, а не на модные туалеты, она воскликнула: «И слава Богу! Это гораздо полезней для здоровья!», – но тем не менее она купила несколько хороших новых платьев, и они были ей к лицу.
