Эмма Дарси - Дверь в Зазеркалье
Чувство вины перед несправедливо обвиненными Люсьеном и Николь заставило Кристи произнести:
— Вчера я была несколько несдержанна, потому огульно обвинила и тех, кто ни в чем не виноват.
— У тебя были все основания поступить подобным образом, — последовал быстрый ответ. — Твои чувства были искренними и неразделенными. Ни Стефани, ни Арманом. Я тоже была слишком озабочена теми проблемами, которые воскресило твое появление. — Она бросила на Кристи печальный взгляд. — Есть старая поговорка — «не стоит будить спящую собаку»… И я долго ее не будила, но вчера поняла, что давно следовало это сделать. Собака может долго спать, но стоит ее толкнуть, как она вскочит и все равно укусит.
Кристи нахмурилась. Она пока не могла понять, к чему клонит Иветт. Кристи молчала, пока они усаживались за стол, а потом спросила:
— Вы хотите рассказать мне, почему Стефани столь враждебна по отношению в Арману?
Лицо Иветт разом постарело.
— Арман — старший ребенок, к тому же мужчина.
Стефани всегда негодовала, что из-за этого она — никто. Я же ничего не могла изменить. Мы те, кто мы есть.
— А Колетт? За что Стефани ненавидела мою сестру? — настойчиво спросила Кристи, решив все выяснить до конца.
Теперь нахмурилась Иветт.
— Я думаю, что дело не в самой Колетт. На ком бы Арман ни женился, его жена стала бы после меня хозяйкой этого дома. Колетт раздражала ее тем, что, по ее мнению, абсолютно не соответствовала этой роли.
— А это действительно так?
Иветт на минуту задумалась.
— Это не имело значения. Арман сделал свой выбор, и Колетт вполне устраивала его в качестве жены. Ему было этого достаточно.
Такой ответ удивил Кристи. С одной стороны, ей бы хотелось услышать, что ее сестра была любима своим мужем, но с другой…
— И все же вы считаете, она не соответствовала роли хозяйки? — настойчиво повторила Кристи свойвопрос.
Взгляды двух женщин встретились.
— Да. Поначалу я пыталась помочь ей освоиться, объяснить ее обязанности в качестве жены Армана.
Думала, что с моей помощью она… как бы это сказать… обтешется, но чем упорнее я настаивала, тем быстрее Колетт от меня отдалялась. Наконец я поняла, что ее характер абсолютно не похож на мой и, продолжай я настаивать, я сломаю ее. Не то чтобы я отказала ей в помощи. Но мое вмешательство заставляло Колетт чувствовать себя несостоятельной.
Я оставила ее в покое и до сих пор не знаю, правильно поступила или нет. — Иветт пожала плечами. — Себя я тоже не могла изменить, Кристи.
Кристи не знала, как отнестись к этому признанию. Она совсем не так представляла роль Иветт в жизни сестры. Быть свекровью всегда непросто, а при таком укладе жизни, как в этой семье, особенно. Видимо, Колетт никогда бы не удалось стать настоящей хозяйкой Креси.
— А как бы вы охарактеризовали Колетт как личность? — спросила Кристи.
Губы Иветт искривила усмешка.
— Она была совсем не такая, как ты. Немыслимо представить подобный разговор с твоей сестрой.
— Почему?
Иветт замялась.
— Твоя сестра казалась какой-то неземной… будто не от мира сего.
Армаы назвал это «надломленностью», вспомнила Кристи.
— Она жила в своем иллюзорном мире. Может, из-за того, что до замужества вела очень замкнутый образ жизни, не знаю. — Иветт сделала паузу. — Ты совсем другая, Кристи. Мне кажется, ты справишься с любой ситуацией, сможешь противостоять всему миру.
Кристи воздержалась от комментариев. Да, она справлялась с теми трудностями, с которыми ей приходилось сталкиваться, по не всегда это было легко… Как, например, посмотреть в глаза Арману этим утром…
Иветт восприняла молчание Кристи как согласие и добавила:
— Только не считай, что Колетт была здесь несчастлива с первого до последнего дня. До рождения Элоизы она была вполне счастлива с Арманом.
— Послеродовая депрессия — очень серьезное заболевание, — резко перебила Кристи, не в силах слушать о любви Армана к ее сестре. — А няня, которую вы наняли, была жестока и недоброжелательна. — Она решила говорить прямо, не будучи до конца уверена в искренности Иветт.
Лицо пожилой женщины сморщилось.
— Я надеялась, что она обеспечит дисциплину и стабильность. Но теперь признаю, что я была не права.
— И Стефани немедленно воспользовалась этим, — безжалостно добавила Кристи.
— Да. Я думаю, что именно так она и поступила, — усталым голосом признала Иветт.
Кристи оценила честность ответа, хотя по-прежнему не была готова полностью доверять этой женщине.
— Почему Стефани так хотела видеть Шармэн на месте Колетт? Ведь вы сказали, что она возненавидела бы любую женщину рядом с братом.
— Стефани уже давно и полностью подчинила себе Шармэн, — сухо ответила Иветт. — Через свою подругу она надеялась взять верх над Арманом и хозяйничать в Креси по своему усмотрению. Но этому не бывать. Теперь все кончено.
Что кончено? Стефани не такова, чтобы сдаться без борьбы. Наверняка она не оставила идею подсунуть Армапу Шармэн на вакантное место жены.
— Почему вы так уверены? — спросила Кристи.
— Ты действительно не понимаешь, каким сильным катализатором ты послужила? — Иветт смотрела на нее с грустным любопытством.
Кристи понимала. С каким-то жестоким удовлетворением она вспомнила вчерашний вечер.
— Я разбудила спящую собаку?
— Целую свору, — резко ответила Иветт. — И пути назад нет.
Кристи бросила на нее недоуменный взгляд.
— Утром Стефани навсегда уехала отсюда, — глухим голосом продолжила пожилая женщина. — Ей придется устраивать свою жизнь вдали от Креси. Арман больше не потерпит ее вмешательства в свои дела.
Вот это новость!
— Он выгнал ее из дома? — спросила Кристи.
Когда это случилось? До того, как он пришел в ее комнату, или после? Иветт кивнула.
— Может, так будет лучше для них обоих, но я потеряла дочь. — Постоянная маска беспристрастности на ее лице сменилась болезненной гримасой.
— Быть матерью очень трудно.
— Мне жаль, — импульсивно ответила Кристи, понимая, как невозможно трудно сделать выбор между двумя родными детьми. Ей не было жаль Стефани, но Иветт вызывала сочувствие. — Но ведь вы тоже видели в Шармэн приемлемую кандидатуру на роль жены вашего сына?
Мадам Дютурнье тяжело вздохнула.
— Людям часто приходится идти на компромиссы, когда они не могут получить желаемое. Но компромиссы не всегда приносят счастье — я же хочу видеть своих детей счастливыми. Всех.
— Люсьеп и Николь кажутся счастливыми, — попыталась утешить Кристи.
— Да. — Иветт улыбнулась с неподдельной теплотой. — Люсьен всегда был моей отрадой. Арман — гордостью. — На мгновение она замолчала. — Стефани — моим испытанием, моим крестом. Так было с самого детства. И все же я люблю их всех троих и хочу видеть счастливыми.
