Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи
– Что – этот дом? – быстро спросила я.
– Им, возможно, было слишком тяжело заниматься домом и отелем одновременно. Но для меня это не будет проблемой, – сказала она и снова улыбнулась.
– Я не понимаю, что же не так в нашем доме?
– Ему необходима генеральная уборка, дорогая, – пояснила она.
– Этот дом всегда был и остается очень чистым. Миссис Бостон работает очень добросовестно, и мама никогда не жаловалась! – воскликнула я.
– Просто, у твоей мамы не было времени, чтобы жаловаться или заботиться об этом. У нее было столько дел в отеле. Но пусть тебя это не беспокоит. Я решила, что приведу этот дом в порядок, и это еще одна причина, почему я хочу быстро уладить дело с комнатами. А после завтрака Ричард и Джефферсон разберутся в своей комнате, – твердо объявила она.
– Это моя комната! – возразил Джефферсон. – И я не хочу, чтобы там был он!
Сначала лицо тети Бет побледнело, а затем на щеках проступил румянец. Она прищурила глаза. Тетя Бет метнула взгляд в сторону дяди Филипа, который потягивал кофе и сидел, уставившись перед собой, как загипнотизированный. Он не опровергал все то, что она говорила, и не проявлял к этому никакого видимого интереса.
– Нехорошо повышать голос за столом, Джефферсон, – медленно произнесла тетя Бет. – Если тебе есть что сказать, скажи это мягко. И еще: я знаю, что это твоя комната, но на некоторое время, пока мы не решим этот вопрос, ты будешь жить там со своим двоюродным братом. Вы оба еще маленькие мальчики, – продолжала она, улыбаясь. – И для тебя должно быть счастьем находиться в компании Ричарда. Почему не отнестись к этому так, как будто у тебя неожиданно появился старший брат. Разве это плохо?
– Плохо, – ответил Джефферсон и, швырнув вилку, скрестил руки на груди.
– За столом так себя не ведут. С этого дня, если ты не будешь вести себя хорошо, я не позволю тебе сидеть за столом вместе со всей семьей, – пообещала тетя Бет.
– Мне все равно, – вызывающе проговорил Джефферсон.
– Он так и в школе себя ведет, – пожаловалась Мелани. – Всегда перечит своей учительнице.
– Спорю, ты выбросил свой плохой аттестат, а? – добавил Ричард.
– Прекрати! – крикнула я и встала. – Все вы сейчас же прекратите нападать на него. Неужели у вас нет сочувствия к нему? – спросила я, подходя к Джефферсону.
– Кристи, – сказала тетя Бет, – нет нужды так расстраиваться и портить наш первый совместный завтрак.
– Нет, есть, – ответила я. – Трудно смириться с тем, что люди могут оказаться такими подлыми, особенно, если это твои родственники, которые, казалось бы, должны заботиться и любить тебя более других. Идем, Джефферсон!
Я взяла его за руку, и мы пошли.
– Куда вы? – воскликнула тетя Бет. – Вы не позавтракали еще, и, если вы уходите из-за стола раньше, то вам следует попросить разрешения и извиниться.
– Кристи! – позвал меня дядя Филип, словно только что осознал, что что-то произошло.
Я не ответила и не повернулась. Я вывела Джефферсона из столовой и из дома. Мы шли куда глаза глядят. Слезы текли у меня по лицу, но я плакала молча. Джефферсон почти бежал, чтобы не отстать, когда я стремительно спускалась по ступенькам на тротуар. За нами никто не пошел.
Впереди на нашем пути были обугленные останки отеля. При виде почерневшего каркаса, разбитых окон, покачивающихся частей здания, вывернутых и оголенных проводов, разломанной и разбросанной мебели мое сердце заболело еще больше.
Я повела Джефферсона к задней части отеля, где мы, усевшись в бельведере, стали наблюдать, как бульдозеры и люди растаскивают остатки стены. Мы сидели молча. Джефферсон прислонился ко мне головой, и мы оба старались сохранить тепло под этим тяжелым, серым облачным небом, из-за которого океанский бриз становился еще более пронизывающим. «Были ли мы когда либо более печальны, чем сейчас?» – думала я.
Грязь
Со смертью наших родителей и последующей перемены в нашей жизни кошмары заполнили наши дни, и все вокруг стало серым, даже ярко-синее море и небо. Я видела и ощущала эту боль в глазах моего маленького брата. Он теперь часто смотрел сердито. Я понимала его возмущение. Кто-то должен был его предупредить, что все молодое и прекрасное неотвратимо идет к смерти и уходит навсегда.
Вдали от меня, кто теперь услышит и кого будут заботить его жалобы и переживания? Никто уже не подарит ему ту любовь и улыбки, как это делали мама и папа. Медленно, как цветок без солнечного света, он начал закрываться. Сначала он стал спать дольше и вставать позже, а когда просыпался, то часто он просто лежал в кровати, безразличный к своим игрушкам и играм. Он редко говорил и отвечал только, когда его спрашивали.
Два дня спустя после ужасного завтрака с семьей дяди Филипа, тетя Бет выполнила свои обещания. Она распорядилась перевезти одну кровать из бывшей комнаты Ферн в комнату Джефферсона. Ричард захотел, чтобы его кровать стояла ближе к окну, поэтому кровать Джефферсона отодвинули направо. Потом были разобраны и шкафы для одежды. Когда Джефферсон отказался вместе передвигать свои вещи, тетя Бет помогла Ричарду переставить все в комнате.
Ричард сделал метки из липкой ленты и отчетливо написал на них свое имя. Затем он приклеил их на свои ящики комода. Так как много вещей уничтожил пожар, тетя Бет поехала с близнецами по магазинам, и они вернулись с сумками и коробками, полными новой одежды и белья. Ричард сделал опись своих вещей и аккуратно сложил их в ящики. Затем он пожаловался, что ему не хватает места, и тетя Бет сложила вещи Джефферсона так, чтобы освободить для Ричарда дополнительные ящики и место в шкафу. Тетя Бет заставила миссис Бостон несколько раз чистить ковер, утверждая, что он грязный, и она не хочет, чтобы Ричард ходил по такому ковру босиком.
– Я убираю здесь каждый день, миссис Бетти, – возразила миссис Бостон. – Этот ковер просто не может быть грязным.
– Это ваше мнение, а мое совершенно обратное, – объявила тетя Бет. – Пожалуйста, сделайте это еще раз, – сказала она.
Затем тетя Бет отправилась дальше по дому, проверяя полки, углы комнат, проводя пальцами по приборам и под столами в поисках грязи и пыли, где бы они не были. Мелани следовала за ней с ручкой и блокнотом в руках и делала записи. В конце проверки тетя Бет подала миссис Бостон листки с замечаниями и попросила заняться этим немедленно.
Я редко заходила к ним, когда они жили в отеле, и поэтому не представляла, какой безумной становилась тетя Бет, когда дело заходило о чистоте. При виде паутины начинала читать нотации, а когда Мелани засовывала руку под диван и, вытаскивая, демонстрировала грязь на ладони, тетя Бет почти теряла сознание.
