Сьюзен Уорт - Укрощение любовью
— Нет! — непроизвольно вырвалось у Габи.
Луис зло улыбнулся.
— Не беспокойся. Я тут же позвонил его отцу и объяснил, где он может разыскать своего любимого сыночка. — Он на мгновение замолчал. — Прошу тебя, не ищи других приключений, хотя бы потому, что у меня нет возможности помешать тебе погибнуть.
Мысль о таком конце угнетающе подействовала на приходящую в себя Габи.
— Хорошо, я больше не буду.
— Дай мне время, я найду другой способ отомстить. — Он говорил мягко, но за вполне благопристойной внешностью Габи на мгновение увидала тщательно скрываемую сущность уличного мальчишки. Либо бороться, либо покориться — таков закон джунглей. Кажется, именно так сказал он ей однажды…
— О, пожалуйста, не надо! — Габи умоляюще посмотрела на него. — Он всего лишь ребенок. Я думаю, он получил хороший урок.
— Возможно, — проворчал Луис. Несмотря на то, что в комнате было тепло, снова вернулся озноб, и он взял ее за руку. — Тебя лихорадит. Думаю, тебе следует принять ванну.
Пройдя в ванную комнату, Луис включил воду и вернулся. Некоторое время он наблюдал, как она, сев, беспомощно разглядывает порванную блузку, а затем подошел вплотную. Вероятно, он ощутил ее дрожь, когда его руки коснулись пуговицы, потому что взглянул ей прямо в глаза. И только тут она заметила, что он необычно бледен, а его губы сжаты так плотно, что их уголки побелели.
— Габи, давай я тебе помогу.
И поскольку у нее не было ни физических, ни душевных сил сопротивляться, она оставалась неподвижной, пока он с напускным безразличием раздевал ее. Перенеся Габи в ванную комнату, он погрузил ее в воду и, словно ребенка, натер намыленной губкой.
Затем, ополоснув, Луис вынул ее из ванной и, завернув в полотенце, отнес на кровать, усадив на край. Сквозь прикрытые ресницы Габи наблюдала за тем, как он, наклонив голову, сосредоточенно вытирает ее ноги, рассматривала складку между густых бровей, и вдруг слезы непроизвольно побежали из ее глаз. Давно о ней никто не заботился так, как этот человек… единственный из всех!
По-видимому, она слегка пошевелилась, так как Луис поднял голову, и в ответ на его вопрошающий взгляд Габи, повинуясь охватившему ее чувству, накрыла своей рукой его руку.
— Спасибо тебе, Луис… за заботу обо мне, за… — голос ее прервался, — за то, что ты спас меня.
— Благодарить надо Розиту, — сдержанно ответил Луис. — Если бы она не вошла сюда, чтобы перестелить постель…
Он закончил вытирать ноги, каждую в отдельности, и, разыскав ночную рубашку, надел ее на Габи. Уложив и накрыв Габи простыней, он поднялся на ноги и посмотрел на нее. Глаза его потемнели.
— А теперь спи, дорогая.
Но когда он собрался накинуть на постель сетку от москитов, Габи поймала его за руку.
— Пожалуйста, останься со мной. Секунду он колебался, затем очень осторожно опустился на край постели, стараясь избежать, этого она не могла не заметить, малейшего прикосновения к ней, и выключил свет.
— Давай, спи, малышка.
Но не этого она хотела. Голова ее наклонилась, тело изогнулось, охваченное желанием оказаться в его крепких объятиях, под его защитой. Неужели он не чувствует этого? Да что с ним, в конце концов, происходит? Она повернулась на бок так, что ее лицо оказалось против его бедра.
— Я думаю, что усну скорее, если ты обнимешь меня.
— Я ведь уже сказал, что тебе нечего бояться! — грубо ответил Луис.
Но позже, когда Габи уже было решила, что он уходит, она услышала, как сброшенные туфли ударились о пол.
Опустившись на кровать позади Габи, он заключил ее в свои объятия. Да, это было именно то, чего она желала. Она прижалась щекой к его сильной груди, ощущая биение его сердца, улыбнулась в темноте и мгновенно заснула.
Габи проснулась рано и, открыв глаза, в бледном свете наступающего дня увидела рядом Луиса. Он лежал на боку, лицом к ней, и, опершись на локоть, Габи с бесконечной нежностью стала изучать его лицо.
Сейчас он спал, веки с длинными черными ресницами прикрывали светлые глаза, всегда готовые защититься иронией, и казался моложе, но все таким же беспокойным. Губы его были стиснуты, вертикальная складка между бровей казалась глубже, чем обычно, как если бы в то мгновение, когда он засыпал, его мучили какие-то проблемы, а во сне все показалось еще более неразрешимым.
Луис сонно пробормотал что-то, и его голова так повернулась на подушке, что черная прядь волос упала на бровь. Эта прядь, как и темная щетина на щеках, делали его лицо бесконечно дорогим для Габи. Оно не выглядело уязвимым, Луис никогда не производил впечатление уязвимости, но это лицо все равно влекло ее. И пока Габи смотрела на него так сверху вниз, ей казалось, что все внутри нее переворачивается, ощущала жестокую сердечную боль. Она ударила себя ладонью по губам и безнадежно подумала: «Я не могу… невозможно… за это надо возблагодарить судьбу… Нет, я не должна любить этого человека!»
Но, в то же время Габи знала, что она его действительно любит.
Словно специально для того, чтобы застать Габи в минуту растерянности, Луис неожиданно проснулся. Каждый мускул его был напряжен, как у кошки, приготовившейся к прыжку. На мгновение глаза его потемнели, как будто мысленно он был где-то далеко, но когда взгляд поднялся на лицо Габи, в их мрачной глубине мелькнуло нечто иное.
— Доброе утро, — произнесла она по-испански. Изумленная произошедшей с ним неожиданной переменой, Габи старалась, чтобы ее голос звучал как можно естественнее и даже попыталась улыбнуться.
— Мне надо побриться, — он провел рукой по щеке и недовольно поморщился, — и принять душ.
Луис хотел подняться, но Габи, движимая каким-то непонятным ей самой чувством, мягко положила ему руку на грудь.
— Не надо! — Луис резко повернулся к ней и нахмурился.
— Почему? — Она искоса взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Тебе не нравится?
— Зачем ты спрашиваешь? — Лицо его все еще оставалось мрачным. — Как после вчерашнего?..
— Со мной все в порядке. Улыбнувшись, Габи медленно, со смелостью, которую она в себе не ожидала, начала водить кончиками пальцев по груди Луиса до тех пор, пока с восторженной радостью не ощутила под трикотажной футболкой завитки волос. Она чувствовала и биение его сердца, которое становилось то сильным и учащенным, то совсем пропадало. Сплетя свои и его пальцы, Габи поднесла их к его губам.
Повернув обе руки, он провел губами по ее ладони, затем по пальцам, начав с мизинца, нежно сжимая зубами кончики каждого из них. Когда Луис дошел до большого пальца, то захватил губами мягкую кожу у его основания и ласкал ее до тех пор, пока по коже Габи не побежали мурашки и с легким вздохом она не повернулась в его руках.
