Одержимый - Анна Михеева
Его ладонь скользит по животу, очерчивает пупок, кожа тут же покрывается мурашками, против воли свожу, и крепко сжимаю ноги. Там, зарождается тепло, ощущения острые, сильные.
— Тсс, раздвинь, — короткий приказ. Подчиняюсь. Ноги при этом дрожат. Вот сейчас он меня коснется, и поймет, что мне хорошо. И его это разозлит. И все, разом, кончится!
Ладонью нахожу его член. Он настолько большой, что длины пальцев не хватает, чтобы его обхватить. Сжимаю, переворачиваясь на бок, и прежде, чем он отреагирует, принимаю головку в рот.
— Ссс… — шипит он, сквозь стиснутые зубы.
Сосу, принимая не глубоко. Язык порхает по его головке, как крылья бабочки, описывая влагой каждый изгиб, каждую набухшую венку.
Ладонь в волосах сжимается в кулак, натягивая волосы. Давит на затылок. Подхватываю его желание, стараясь вобрать член глубже. Уголки губ начинают щипать, из глаз текут слезы. Он просто огромный.
В моменте все заканчивается.
Он отстраняется. Возвращает меня на спину. Его руки исчезают с моего тела, а член изо рта. Резко становится холодно. «Вернись!» — хочется кричать мне.
Мы оба дышим часто, громко, перемешиваем собственные дыхания.
«Вернись, пожалуйста!»
И он возвращается. Разводит колени, проводит пальцами по промежности и тут же стонет:
— Мокрая, — начиная ласкать пальцами клитор.
Я выгибаюсь. С губ срывается стон. А между ног разгорается пожар.
Двигаю тазом, навстречу его ласкам. Они умелые, точные, чувственные. В душе царапает… ревность!
— Ах, — всхлипываю, в это время он проникает в меня, сразу двумя пальцами, продолжая большим ласкать клитор, замирает:
— Больно?
— Нет, — отвечаю, хотя хочется сказать «да». Только он, этой боли, не поймет.
Но все быстро стирается. Реальность и чувства. Мужчина и женщина. Остается только восторг, чистый, неразбавленный. Тело взрывается в оргазме, расщепляя на атомы, до ярких звезд, перед глазами.
Кричу, выгибаюсь, лечу звездам навстречу.
— Умница, девочка, — слышу, а следом чувствую его член внутри.
Он склоняется, прижимает своим телом, к матрасу. Захватывает руками будто в кокон или плен.
— Сними, — слышу свой голос, будто под толщей воды. — Сними маску, — он замирает. — В комнате темно. Сними, пожалуйста. И поцелуй меня.
— Лица не касайся, — киваю, но он, скорее всего, в темноте этого не видит. В следующую секунду он, сдергивает маску и целует меня, возобновляя движения внутри.
43
До недавнего времени, в моей постели было двое мужчин: Саша и Вадим.
С Сашей я познакомилась, когда работала администратором, в одной из лучших частных клиник нашего города. Александр Ольховский перевелся туда, после операции на сердце. Он проходил в клинике реабилитацию.
Мы стали общаться.
Все больше и больше своего времени, я стала проводить в его палате. За чаем и разговорами.
С ужасом и тоской, я ждала день его выписки, прекрасно понимая, что это станет последним днем, проведенным с ним вместе. Больше не будет задушевных разговоров, не будет касаний рук, и взглядов, больше не будет.
— Ты странным образом грустишь, — сетовал Саша, не выпуская моих холодных рук, из своих теплых ладоней.
— Вовсе нет, — выжимаю из себя улыбку. — Все хорошо, просто прекрасно. Ты быстро идешь на поправку. Через пару дней тебя выпишут. Только пообещай мне, что будешь себя беречь. Обещаешь?
— Обещаю, — засмеялся Саша, на мгновение превратившись в озорного мальчишку. Ему на тот момент было 43. — Если и ты мне кое-что пообещаешь?
— Что?
— Обещай, что как только я выпишусь из этой богадельни, ты со мной поужинаешь, — он смотрел так проникновенно, что сердце мое окончательно растаяло.
— Серьезная просьба, — я была ошарашена. — Тянет не меньше, чем на отказ от сигарет.
— Считай, я больше не курю. Ну так что, Элина Юрьевна? Окажите небольшую малость пациенту?
Конечно, я согласилась.
За первым свиданием последовало второе, затем и третье. И вскоре, мы оказались в одной постели.
Саша был хорошим любовником. Нежным, заботливым, чутким.
— Малыш, это то, о чем я думаю? — спросил он, увидев кровь на простынях.
— Саша, я…
— Элина, девочка моя, я же почувствовал, что ты… Черт! Было больно?
— Нет, было хорошо…
— Элинка, — вдруг вскочил он. — Выходи за меня замуж?
Так я и стала Ольховской. Жена, при муже.
Последний пазл, без которого никак не складывалась его успешность.
Нет, я не жаловалась. Скорее, наоборот.
Первые годы нашей совместной жизни, были больше похожи на историю Золушки. Девчонка из глухой провинции, вдруг проснулась принцессой. Мы много путешествовали, еще больше времени проводили в постели. Я долго отвыкала от необходимости считать деньги, чем здорово забавляла своего мужа. Он, в связи с этим, начинал сорить ими еще больше.
Вот только, сколько веревочке не виться, а конец всегда будет.
Так в нашей жизни появилась Ирина Миронова. Превратив счастливый брак в пепелище. Хотя, к этой женщине, я никогда не испытывала ненависти или злости, прекрасно зная, каким обаятельным может быть мой муж.
Уже тогда, до трагедии, я понимала, что ничего нельзя исправить. Тень предательства Саши, будет меня преследовать. Будет прятаться по углам роскошного дома, чтобы, в один прекрасный день, затопить меня.
Спустя долгое время, в моей жизни появился Вадим.
Полная Сашина противоположность. И мысли о разводе, с мужем, стали посещать меня гораздо чаще. Я готова была пожертвовать сказкой, ради счастья. Настоящего счастья, как мне казалось…
Я рассматривала свое отражение в зеркале.
Обводила кончиками пальцев красные отметины на коже. Его засосы, следы его страсти.
Следы от пальцев, на бедрах.
Припухшие, от поцелуев, губы.
Мне хотелось смеяться и плакать.
Никто прежде, так не любил мое тело. С нежностью, страстью, трепетом.
Никто прежде, с такой одержимостью, не пытался добраться до моей души.
Никогда прежде, мое сердце не сжималась от тоски, настолько сильной и безграничной. Я готова была умереть этой ночью, лишь бы избавить собственного мучителя от его одержимости. Дать ему свободу.
— Я сошла с ума, — констатирую, с грустью улыбаясь собственному отражению.
44.1
День прошел ни шатко ни валко.
По большей части я спала, в перерывах совершая вылазки на кухню. Холодильник радовал своим изобилием продуктов.
С телефоном я не расставалась. Периодически, я нажимала на кнопку и слушала длинный сигнал, лишь бы убедиться, что телефон работает.
Ближе к девяти вечера телефон ожил, вот только голос в трубке я узнала не сразу.
— Алло?
— Элина? — частое дыхание, будто человек на том
