Нестандартный ход 2. Реванш - De Ojos Verdes
Ей на поясницу легли горячие ладони. Словно в разы горячее лившейся на них сверху воды. И Рома притянул девушку к себе, заставив прижаться вплотную.
Она была очень близка к тому, чтобы потеряться в ощущениях и вновь позволить ему властвовать над собой… Но в сознании сработало напоминание: он больше не получит её, добровольной капитуляции не будет.
Элиза оторвалась от него, распахнула глаза и нырнула в глубину темного взгляда. Разумовский тоже сфокусировался на её лице, выравнивая дыхание.
Что мешало ей развернуться и уйти? Без очередной энергозатратной битвы, влекущей потери и разрушения?
Гордость. Ревность. Обида. Жгучая потребность в реванше. Крышесносный коктейль, ударивший в мозг от одного его спокойного и по-прежнему нечитаемого взора.
Ну уж нет. Прямо здесь и сейчас она расшатает эту глыбу окончательно.
Девушка обрамила колючие щеки своими ладонями, погладила большими пальцами проявленные носогубные складки, сдерживая сонм неприятных мурашек от покалывания в кончиках. С щетиной он совсем другой. Не её. А, с другой стороны, когда это он был её?.. Мысль, придавшая ей нужный градус решительности. Никогда, черт возьми! Никогда!
Поцелуй в губы. Легкий. Невесомый. Сладкий. С ноткой горечи. Вниз по изгибу шеи. Такой мощной и манящей. Обязательно слизнуть капли воды с почти заживших за неделю царапин, оставленных в порыве гнева.
«Секс на стороне ничего не значит, если ночью он делит постель со мной. И обнимает меня, когда засыпает».
Поцелуи на его сильных плечах. Россыпь поцелуев. Следующих за пальцами, оглаживающими их. Он стал шире, а мышцы — выраженнее. Совсем стальные. Поцелуи по грудной клетке. Задержаться в выемке между ключицами.
«Ты жалкая, понимаешь? Так навязываться мужчине, который в отношениях с другой… унизительно».
Поцелуи по торсу. Медленные. Мягкие. Трепетные. И в каждом поцелуе — мысленное «ненавижу». Сегодня нет агонии любовь-ненависть. Сегодня побеждает ненависть. Сегодня нежность её движений такая же карающая, какими были его прикосновения в ту ночь. Нет, намного хуже. Намного. Потому что за её ненавистью всё-таки стояла любовь. А французы говорят: кто крепко любит, тот строго карает. Но Рома Элизу не любил. Просто наказал за своеволие. Теперь же пусть почувствует разницу. На собственной шкуре. Она знает, что этот мужчина поймет посыл.
Девушка опускается перед ним на колени, доводя дорожку поцелуев до паха. Не дает себе ни секунды на раздумья, обхватывая одной рукой основание члена, а другой играючи царапая его бедро. Разумовский заметно напрягается, но не останавливает её.
— Естественно, ты не остаешься в долгу, — вспоминает тот самый первый раз, с иронией усмехаясь однобоко.
Элиза одаривает его прямым взглядом, насколько возможно это сделать в таком положении — откинув голову назад и еще шире распахнув глаза. И, сохраняя выжигающую нервы откровенность зрительного контакта, касается языком головки.
Как же он вздрогнул… Как же сжались крупные ладони в кулаки… Как же ярко вспыхнуло что-то демоническое в глубине его взора.
Она вобрала его плоть, неторопливо смакуя губами, и мучительно плавными степенными поглаживаниями стала проходиться по стволу пальцами. Сводила с ума стоящего перед ней во всем великолепии мужчину. Продолжала скрести ногтями то по животу, то опять по бедрам. Дразня. Провоцируя. Возбуждая сильнее.
Ну, попробуй не потеряться в ощущениях и сохранить хладнокровие…
Не сразу, но Рома сдался, что стало ясно, когда он рвано выдохнул и прикрыл веки. А девушка, не испытывая ничего, кроме гадства в сердце, усердно довела его до пика, в последнюю секунду выпустив член и позволив ему излиться на выстланный плиткой пол. Вода тут же смыла результат её стараний, стирая белесые вязкие дорожки.
Элиза поднялась на ноги и не отказала себе в удовольствии оставить последний поцелуй. Равнодушно-утешительный. В солнечное сплетение. Она отныне не слабее него, как когда-то. Не выйдет подавить её превосходством в выдержке и силе воли. Достаточно для реванша.
Невероятно быстро она оказалась за пределами душевой кабинки, наспех вытерлась полотенцем, затем замотала в него волосы, заворачивая в тюрбан, и облачилась в приготовленный халат.
На время забыв о постиранных вещах, девушка вылетела из ванной и сделала несколько шагов, когда из гостиной вдруг появилась Богдана, потирающая глазки. Девочка увидела её и расплылась в восторженной улыбке. И будто не могла поверить, что перед ней стоит тетя. Та самая блудная тетя, которая после приезда ни разу не бывала в гостях у племянницы. И этот диссонанс вызвал у заспанного чуда исковерканное:
— Элиза! Абьлядеть!..
Обл*деть, обл*деть. Да, малышка, да. Даже не представляешь, какое это обл*деть…
Бодя порывисто уткнулась ей в бедро, обхватив ручками ноги, а всё, что девушка смогла сделать в ответ, — провести подрагивающими пальцами по её шелковистым волосам. И сглотнуть ком в горле.
Именно в такой позе их и застал Рома, появившийся в коридоре спустя несколько минут. Оценил ситуацию: с трудом сохраняющую вертикальное положение Богдану, норовящую сползти из-за сонливости, и безучастно окаменевшую Элизу, вперившуюся в детскую макушку.
Разумовский подхватил девочку на руки и понес в кровать.
А в мимолетном взгляде, который кинул в девушку перед тем, как скрыться в гостиной, она уловила… неозвученный упрёк.
Как в тот день, когда потеряла их собственного ребенка.
Глава 17
«То, что они избегали смотреть друг на друга, связывало их ещё большей близостью, чем скрещенные взгляды». Паскаль Мерсье «Ночной поезд на Лиссабон»
Неспешно ступая по узорчатому полу, Элиза готовила себя к мини-семейному ужину, зная, что там будет Рома. Швейцар любезно открыл ей двери в основной зал, и девушка прошлась по помещению выискивающим взглядом. Родные были обнаружены, и она твердо направилась к столу.
— Привет, — обратилась ко всем, одновременно чмокнув сестру в щеку.
Расположилась на соседний с Евой стул и откинулась на спинку. На автомате погладила её внушительный живот и взялась за меню, рассеянно изучая содержимое.
Элизе было не по себе из-за присутствия сидящего напротив Разумовского-старшего. В последнее время они практически не виделись даже на работе, а вне её — и вовсе.
Сегодня утром девушка случайно встретила в лифте Лену, и та смотрела на неё так торжествующе, что не оставалось сомнений — следит за своим мужчиной по сей день и знает, что к нему домой никто больше не наведывается. Наивная секретутка уверена, что угроза двухнедельной давности возымела эффект. Даже
