Единственный - Мария Летова
Запрыгивая в трусы, раздражаюсь.
В прогнозе — штиль и плюс тридцать, поэтому одеваюсь в футболку и шорты, но даже это кажется тяжеловатым. Если бы не Яна, в городе вообще бы не появлялся, в ближайшую неделю точно.
Еще пару дней назад я не планировал когда-либо снова с ней встречаться, и это решение сделало меня настоящим упырем. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы Рафа не влез. До сих пор не уверен, чего больше хочу — придушить его или оставить в живых. Я ведь решил, что они вместе пришли…
— Куда? — подает батя голос с дивана, когда спускаюсь вниз.
Обычно летом мы перебираемся на дачу, тут всего сто квадратов, но нам на двоих вполне хватает. Второй этаж — мне, первый — ему. На случай нехватки личного пространства, в городе у нас раздельные квартиры. Моя — часть родительского наследства, его — кровью и потом заработанная.
— В цивилизацию, — отвечаю.
— А-а, — тянет. — По бабам?
— Угу…
На нем только трусы — наш домашний дресс-код двести пятьдесят дней в году. Он поднимает глаза от ноутбука, который на коленях держит, и снимает очки. Это чтобы лучше видеть вдаль. Старость не радость. Стеб, конечно. Ему сорок три, и волосы все на месте. Обнадеживающе, учитывая некоторую схожесть наших генотипов, хотя я… вроде как на мать похож.
— На ночь вернешься? — интересуется.
Заглянув в холодильник, отзываюсь:
— Не знаю…
— Может, хватит по бабам? — слышу. — Может, уже одну найдешь?
Обернувшись, резонно уточняю:
— Это че? Разговор за жизнь?
— А почему нет? — батя убирает ноутбук и забрасывает руки за голову. — Я, может, сдохну завтра. Не хочу, чтобы ты один оставался. Хочу, помирая, знать, что у тебя семья есть. Мне так спокойнее будет.
— Кто за меня пойдет? — усмехаюсь. — Я же отбитый.
— Херню не неси, — раздражается. — Нормально с тобой все. Просто услышь мой посыл. Задумайся.
Запив его посыл водой, возвращаю бутылку в холодильник.
Я не против семьи. И хотел бы ее. Наверное. Но конкретно сейчас думаю о том, не подрочить ли на дорожку, ведь у меня весь день стоит бесперебойно.
Когда в машину сажусь, на улице сумерки.
Наш дом с двух сторон подперли недавно отстроенные коттеджи. Соседи приличные, мы отлично ладим, поэтому, выезжая со двора, стараюсь не шуметь мотором на всю улицу, а это сложно.
Я как заряженная батарейка, и мне терпения нужен вагон, чтобы чертей своих притормозить. Кислота в венах — это гребаный страх того, что моя малолетка рано или поздно выберет не меня, и оттого в животе завязывается узел.
Глава 33
Я добираюсь до «Четырех сезонов» за полчаса до закрытия.
Чтобы не торчать на парковке, решаю минут двадцать покружить по району.
С Владой в этом смысле все проще в сто раз было: я никогда не скрывал, что готов ее полчаса подождать, даже наоборот, демонстрировал. Она ловила от этого своеобразный кайф, да и я тоже. Все это было частью нашей игры «Хождение по краю», теперь же я оказался здесь на полчаса раньше, потому что слишком боялся попасть в пробку и опоздать.
Когда до закрытия клуба остается пять минут, паркуюсь напротив и оставляю включенными фары. Из здания выходят последние посетители. Я вижу, как на втором этаже гаснет свет. Его приглушают и в холле.
Уперев локоть в стекло, я подношу кулак к губам и сверлю входные двери «Четырех сезонов» взглядом.
Яна появляется в них спустя минуту.
Ощущения, которые дымятся во мне, — опасные пиздец.
Наблюдаю, как прощается с какой-то девчонкой, бросая на парковку взгляд, и мне хочется очень многого. Многого и без тормозов. Трахать, целовать, касаться, но к сексу с ней я и сам не готов.
Это клиника. Я даже не на поводке, а на цепи. Посадил на нее все свои желания, собираясь заняться с девушкой тем, чем, кажется, даже в школе не занимался: ходить за ручку и жрать пиццу, но от перспективы ведет, как от бухла.
Ерзаю по сиденью, пока Яна идет к машине, опустив лицо от света фар.
На ней джинсовые шорты и короткий топ, на ногах сланцы. Бодрящий комплект, твою мать. Напоминает о том, что я уже привык охуевать от ее «детской» внешности и теперь просто получаю удовольствие.
Пульс душить бесполезно, он подскакивает.
Яна открывает пассажирскую дверь, и я пристально наблюдаю за тем, как моя девушка обнаруживает на сиденье букет цветов. Смотрит на них пару секунд, будто они кусаются, потом вскидывает на меня глаза, еле слышно говоря:
— Привет.
— Привет, — отвечаю.
Забрав цветы, садится и прижимает букет к груди, выдавливая:
— Очень красивые. Спасибо.
Сердце грохочет — я все же погорячился. Я еще не привык: ни к голосу, ни к ее присутствию рядом — ни к чему.
Яна опускает в букет лицо и вдыхает. Когда снова смотрит на меня, понимаю, что ждать от нее первого шага бесполезно. Мы смотрим друг на друга до тех пор, пока не подаюсь вперед и не касаюсь ее щеки ладонью. Притянув к себе, вижу, что закрыла глаза и приоткрыла губы, и в данном случае это наивысшая степень доверия.
Кажется, даже дышать перестала.
Блядь, какая же она еще маленькая.
Выдохнув, целую ее по-взрослому. Примерно так же, как и вчера. По-другому я не умею, еще и ощущениями накрывает, поэтому выходит очень глубоко и первые секунды мне кажется, что целуюсь я сам с собой.
Впасть в отчаяние не успеваю.
Прохладная ладонь прыгает по моей груди, будто ищет себе место. Когда находит, Яна отвечает, и от эффекта у меня слегка выбивает пробки. Заглянув ей в лицо напоследок, вижу затуманенный взгляд и блестящие от поцелуя губы.
Что касается ее губ, то их я уже ни с какими другими не спутаю. Узнавание будет стопроцентное даже с завязанными глазами.
Пока переключаю передачу, она суетится и роется в сумке, продолжая обниматься с букетом.
— Можешь… кхм… — прочищает горло, — можешь вернуть это Рафаэлю? — спрашивает, вручая мне маленький пакет. — Это… его футболка. Передай ему спасибо…
— Обязательно, — бросаю пакет на заднее сидение, ни хрена не собираясь передавать. — Адрес пиццерии знаешь? — уточняю.
— Сейчас… — нырнув в телефон, копается.
Вбиваю названный адрес в навигатор и выезжаю с парковки. Я не устраиваю скоростной круиз по городу, не выжимаю газ, ведь никуда не спешу. Плюс ко всему сегодня не хочу проверять наши отношения с Яной Волгиной на прочность. Она не любит скорость, а я
