Дина - Алайна Салах
— Эта марка на слуху, — спокойно отвечает он и кивает парню. — Возьмем этот.
Я вдруг понимаю, что требуя от Камиля полноценных отношений, сама не до конца к ним готова. Ведь отношения — это способность не только давать, но и принимать заботу, а с последним у меня, оказывается, есть проблемы. Постоянно хочется ему доказать, что я сильная, крутая, независимая. Будто любить и восхищаться можно только такими.
Не выставить себя закомплексованной идиоткой помогает чувство юмора. Хмыкнув, я пожимаю плечами.
— И правда, надо брать. А то, боюсь, мой дорогущий кий не выдержит плебейского соседства.
Парнишка-консультант облегченно улыбается, поняв, что процент от хорошей продажи у него в кармане. Камиль смеется.
— Спасибо тебе, — искренне говорю я, глядя, как кассовый аппарат печатает длинный чек. — Теперь полы у меня будут блестеть.
Камиль сдержанно кивает. Мне чудится, что он, как и я, немного смущается.
— Теперь можем идти поесть?
Перепоручив службе доставки привезти пылесос ко мне, мы направляемся в сторону фудкорта.
— Чтобы нивелировать такую трату, предлагаю поужинать шаурмой, — веселюсь я, указывая на пластиковые столы, залитые газировкой. Хочу даже взять Камиля за руку в признательность за ценный подарок, но осекаюсь, заметив, мигающие диодами кроссовки. Я знаю лишь одну фанатку таких.
Метрах в десяти от нас на кассе известного фастфуда стоит дочка Камиля. Стоит, разумеется, не одна, такая самостоятельность едва ли допустима в ее годы. Я ощупываю толпу глазами в поисках ее опекуна и нахожу спустя несколько секунд. Неожиданностью становится то, что сегодня им выступает Ильдар.
37
Камиль, заметивший мое смятение, смотрит вопросительно: мол, ты чего застыла? Мысли проносятся в голове со свистом выпущенной пули: Как быть? Схватить его за руку и быстро ретироваться, сделав вид, что не заметила родственную парочку, либо же позволить страшному случиться?
— Ильдар, — бормочу я, кивнув в сторону стойки с фастфудом. — И твоя дочка с ним.
Надо отдать Камилю должное: после услышанного его лицо остается таким же беспристрастным. Найдя их глазами, он медлит секунду, а потом спокойно изрекает: «Давай подойдем».
Несмотря на то, что долгое время мне хотелось, чтобы он объяснился с младшим братом, по мере приближения к мигающим кроссовкам, я все больше робею. В моем представлении Ильдар должен был узнать обо всем из приватного разговора с Камилем, а не так. И уж точно не при малышке Карине.
Ильдар замечает нас еще до того, как мы успеваем подойти. Его взгляд наполняется сначала удивлением, а затем непониманием и растерянностью. Я ощущаю, как рубашка липнет к спине. Даже представлять не хочу, как чувствует себя при этом Камиль.
— Привет! — Ильдар здоровается первым. Пытается улыбаться, но выходит у него из рук вон плохо. Мысленно он явно ищет происходящему логичное объяснение, но пока не находит.
— Привет, — сдержанно здоровается Камиль и, улыбнувшись, притягивает к себе подбежавшую дочку. — Здравствуй, кызым. Снова выпросила бургер?
— И пирожок с молочным коктейлем, — весело подтверждает Карина, воззрившись на меня. — Привет, Дина. А что ты делаешь здесь с папой?
Не зря я со дня нашего знакомства придерживаюсь самого высокого мнения о ее умственных способностях. С первого же вопроса девчонка бьет не в бровь, а в глаз. И правда: что я делаю здесь с ее папой?
— У Дины сломался пылесос, а я помогал ей выбрать новый, — приходит мне на помощь Камиль.
Невольно задержав дыхание, я встречаюсь глазами с Ильдаром. Он по-прежнему выглядит сбитым с толку. Мне требуется огромных усилий, чтобы не отвести взгляд. Мы не общались с ним со дня того самого разговора возле клуба. Все это время я старалась не думать, означает ли его молчание то, что он наконец осознал отсутствие перспектив между нами, либо же банально обижен.
— Я пойду заберу заказ, — натянуто произносит Ильдар, кивнув на табло. — Посидите с нами?
— Разумеется, — отвечает Камиль, взяв на себя абсолютную инициативу в поддержании диалога. — Дина, тебе что-нибудь взять?
Я быстро мотаю головой, мол, нет, ничего не нужно, и тяну к себе исцарапанный пластиковый стул.
— Я с тобой поделюсь, — великодушно сообщает Карина, сверкнув щелью между зубов. — Ильдар заказал мне три пирожка. Ты какой будешь? С вишней или с клубникой?
Едва ли я смогу проглотить хоть что-то, но на автомате соглашаюсь на клубничный. Эта неожиданная встреча дается мне куда сложнее, чем можно было представить. Остается загадкой, как Камилю удается держаться так непринужденно.
— Держи, принцесса, — Ильдар опускает перед Кариной поднос, до отказа забитый едой и с улыбкой добавляет: — Она никогда не доедает, но каждый раз заказывает половину меню.
Мои плечи заметно обмякают. Улыбается, говорит спокойно… Может быть, он давно обо всем догадывался?
— Зато теперь я могу поделиться с папой и Диной, — невозмутимо парирует Карина, придвигая поднос к середине стола. — Кушайте.
— Принцесса угощает, — по-доброму усмехается Камиль, выдергивая из коробки длинную палочку картофеля фри.
Ильдар улыбается, я облегченно смеюсь. Слава богу, все проходит не так уж ужасно.
— Вы вроде бы собирались в дельфинарий?
— Там сегодня много туристов, — поясняет Ильдар. — Каринка не захотела в очереди торчать, и мы решили перенести поход на другой день.
Камиль кивает.
— Ясно.
— Пап, я хочу сегодня у тебя ночевать, — не давая повиснуть молчанию, заявляет Карина. — Ты обещал учить меня играть в бильярд.
Мои щеки теплеют. С недавних пор бильярд стойко ассоциируется у меня с чем-то очень интимным, и то, что Карина заговорила о нем сейчас, становится отличным напоминанием о том, что Камиль не только мужчина, с которым я строю отношения и занимаюсь сексом, но еще и отец.
— А ты сделала уроки?
— Нет, — без тени замешательства отвечает девочка.
— Плохо, — резюмирует ее отец и обращается уже к Ильдару. — Отвези Каринку ко мне после прогулки.
Тот послушно кивает, напоминая о забытой мной иерархии в их семье. Слова старшего брата — это не просьбы, а приказы, которые не обсуждаются.
Мы проводим за столом еще минут пятнадцать, слушая сетования Карины о том, как девочки в ее классе, глядя на нее, стали выпрашивать у родителей такие же кроссовки, и что пицца в кафетерии — самая настоящая гадость. Затем
