Красавица без сердца (СИ) - Романова Архелая

— Я домой не пойду, — заупрямилась Кристина.

Мне захотелось треснуть девчонку по лбу, но неожиданно Антон встал на мою сторону:

— Кристина, мы же договаривались. Иди домой, — посоветовал он, косясь на меня, — твой отец будет беспокоиться. Я позвоню тебе позже, хорошо?

Выглядел Антон совсем не как любящий и заботливый парень, и, вспомнив слова Раисы Степановны о том, что в городе у него есть девушка, я мысленно посочувствовала Кристине. Не повезло девчонке с первой любовью, что сказать.

Взяв Кристину под руку, я попрощалась с хозяином и направилась к выходу. Дочь Семеницкого покорно шла за мной, изредка всхлипывая, а Антон вдруг пожелал нас проводить. Правда, только до калитки.

У забора Кристина внезапно вырвалась и бросилась к нему, крепко обнимая и покрывая поцелуями лицо парня. Тот покраснел, отпихивая ее, уговаривая взять себя в руки и отойти, а я невольно уставилась на его кроссовки, ослепительно белые, и слишком теплую для лета черную джинсовую рубашку.

— Ладно, ладно, иди, — промямлил Антон.

Кристина, с раскрасневшимися щеками и горящими глазами, подбежала ко мне, и торопливо выдохнула:

— Идем? Ты только папе не говори, ладно?

— Идем, — кивнула я, беря ее за руку.

Антон остался стоять у забора, провожая нас долгим взглядом. И, пока мы не скрылись за поворотом, я чувствовала, как он сверлит мне спину, словно вгрызаясь между лопаток и вызывая яростное желание немедленно принять душ.

Глава 38

У дверей мы столкнулись с Иваном Поликарповичем, который только что вернулся с работы. Оглядев заплаканную Кристину, беспрестанно шмыгающую носом и размазывающую остатки косметики по лицу, он перевел взгляд на меня и спросил:

— Лизавета? Что произошло?

— Давайте зайдем, — предложила я, ибо мне страсть как хотелось принять душ и выпить кофе.

— Конечно, — согласился Семеницкий, торопливо нажал на звонок пару раз, переминаясь с ноги на ногу. Дверь нам открыла Радочка во всеоружии — короткий шелковый халат заканчивался примерно там же, где и начинался, а на свету ткань была полупрозрачной, благодаря чему я смогла восхититься ее прекрасным кружевным бельем.

— Эм, радость моя, — промямлил Иван Поликарпович. Краска смущения медленно заливала его шею и уши. — Ты почему не одета?

Рада бросила на меня странный взгляд, и жеманно ответила:

— Да брось, милый, тут же одни девочки. Ничего страшного, правда ведь, Лиза?

И заговорщически мне улыбнулась. Ничего не понимая, я на всякий случай кивнула. Кристина, до этого стоявшая за моей спиной, высунула оттуда свой слишком большой, по мнению Радочки, нос, и заявила во всеуслышание:

— Можно вывезти девушку с трассы, но проституткой она быть не перестанет.

Своеобразная интерпретация известной фразы мне даже понравилась, а вот остальным она пришлась как-то не по душе. Наступило зловещее молчание, затем Радочка взвизгнула:

— Что ты сказала? Как тебе совести хватает такое говорить!

— Хватает, — пошла в атаку Кристина.

— А ну тихо, — рявкнул Иван Поликарпович, и повернулся к дочери. — А ну, марш наверх! И чтобы до утра не высовывалась, ясно? Еще раз такое услышу — поедешь в пансионат для трудных детей!

— Но папа…

— Я тебе что сказал? — заорал Иван Поликарпович, багровея от гнева. Я с опаской уставилась на Семеницкого — еще, того и гляди, в обморок рухнет.

Видно, Кристине пришла та же мысль в голову, и она безропотно помчалась наверх, по дороге толкнув Радочку. Та, пошатнувшись, слегка задела бедром маленький столик в прихожей, и картинно заохала от боли.

— Милый, ты видел, что она сделала? Ой, как больно!

— Приложи лед, и все пройдет, — посоветовала я. — Кстати, он наверняка есть на кухне. Может, и кофе заодно сваришь?

Радочка с подозрением уставилась на меня, и я ответила ей самым честным взглядом в своем арсенале. Решив, что я таким образом проявляю сочувствие, она кивнула, и, согнувшись, поковыляла в сторону кухни.

— Лиза, что здесь происходит?

Иван Поликарпович сердито посмотрел на меня. Я развела руками. Семеницкий неожиданно присел на тот самый столик, посмевший покуситься на священное Радочкино бедро, и сгорбился.

— Ничего у меня не выходит, — пожаловался он с горечью в голосе, — что ни семья, то одни скандалы. С первой женой разошелся — жили, как кошка с собакой, вторая изменяла мне направо и налево, Рада…

Он махнул рукой.

— Да ты и сама все видишь.

— Вы ее любите? Раду, — уточнила я.

Иван Поликарпович тяжело вздохнул.

— Иной раз кажется, что люблю. А иногда — нет. Понимаю ведь, что она со мной только из-за денег. Был бы нищим, даже не взглянула бы.

— Послушайте, — сжалилась я над ним, — есть в доме укромное местечко, где мы можем поговорить? Мне нужно многое вам рассказать.

— Что именно, Лиза? Вы хотите объяснить природу загадочных происшествий в моем доме, или дать мне совет, как примирить Раду и Кристину?

Я вздохнула и честно ответила:

— И то, и другое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 39

Мы поднялись к Ивану Поликарповичу в кабинет, уселись: он — за стол, я — на кресле, скромно устроившись на краешке. Семеницкий выжидающе уставился на меня, как ребенок на фокусника, который вот-вот должен достать из черного цилиндра пушистого белого кролика.

У меня, естественно, кролика не было — только неприятная правда. Откашлявшись, я сообщила:

— К сожалению…

Потом подумала и исправилась:

— К счастью, никаких призраков в вашем доме нет, и никогда не было.

— Да? А кто тогда был? Все это… Кровь, завывания по ночам. Что это было?

— Это все, как вы выразились, проделки одного человека, который хотел напугать вас с супругой.

Иван Поликарпович нахмурился, все еще не понимая, о ком я говорю.

— Человек? Кто? Я его знаю? Каким образом он проник в дом?

Вместо ответа я достала телефон из кармана, отыскала запись, сделанную при помощи диктофона, и включила ее. По кабинету разнесся обиженный голос Кристины, повествующий о нападках Радочки и любви к Антону.

Когда речь зашла об Альбине и ее картинах, скупаемых Иваном Поликарповичем, тот потянулся вперед и сам выключил запись. Наступила тишина.

— Ну, вот, — неуверенно заявила я, пожимая плечами. — Только, прошу вас, не нервничайте…

Семеницкий неожиданно громко хмыкнул, и, встав, подошел к окну. Вгляделся в непроглядную темень сада.

— Знаете, Лиза, я в жизни многое повидал. Но такое, чтобы родные нож в спину… Ладно, вам не понять. Спасибо тебе и Катерине, — чистосердечно поблагодарил он. — Дальше уж я сам.

— Что вы собираетесь делать? — полюбопытствовала я.

— Кристину — в пансионат, — жестко ответил он, поворачиваясь ко мне.

— А Раду? — шепотом спросила я.

— С Радой я сначала поговорю.

Не сказать, что меня удивило принятое решение, но спорить с Иваном Поликарповичем я не стала. Еще раз выслушав благодарности, пожелала спокойной ночи и отправилась в комнату Катьки. Та не спала — они с Андреем, усевшись на кровати, тщательно изучали какой-то чертеж.

— Что это? — я кивнула на бумажки.

— План дома, — рассеянно ответила Катька, спрыгивая с кровати и обнимая меня. — Привет. Кристина нашлась?

— Да. Я привела ее домой.

— И где она была?

— Пряталась у своего возлюбленного, — вздохнула я.

— Иван Поликарпович в курсе?

— Теперь — да.

— Здорово. То есть мы можем уехать? — обрадовалась Катька, сделав круглые глаза.

— Не только можем, но и поедем. Завтра, как проснешься, собирай все вещи, — я оглядела комнату, в которой царил полный беспорядок, — а лучше начни сегодня.

— Д-доброй ноч-чи, — Андрей поднял голову от чертежей и только сейчас заметил меня. — Что-то с-случилось?

— Все нормально, — отсалютовала я ему, и шепотом обратилась к Катьке: — Что с ним делать будем?