Транзитом по реальностям (СИ) - Литт Ксюша

Но как оказалось, это был еще не испуг. Дальше стало только хуже. Кабина остановилась и затихла. Я подождала. Вскоре приглушенный свет дал понять, что ожидание бесполезно. Открывать двери никто мне не собирался. Я моментально оцепенела.  Тошнота, бьющееся в горле сердце, онемение лица и конечностей. Все как положено при охватившей панике. Перепугавшись в конец, я яростно застучала по кнопке с цифрой “8”, но этот техномонстр так и отказывался меня слушаться, тогда я нажала опять на четверку. Пусть везёт назад. Мне уже было все равно куда, лишь бы выбраться из этой дьявольской клетки. Четвертый этаж лифт устроил, он покорно поехал. Остановившись, снова замешкался, защелкал внутренностями, и, на счастье, двери стали потихоньку открываться. Снаружи ко мне внезапно ворвался порыв не очень свежего ветра. Какой-то немного смердящий запах, хотя для подъезда такое и не новость, но от того, что  увидела впереди, я получила шок. Стояла, выпучив глаза и открыв рот, не в силах даже пошевелить пальцем. И наплевать уже было на неприятные запахи. Такой меня охватил жуткий ужас. В ушах противно зазвенело, перед глазами засверкали звездочки, я понимала, что с секунды на секунду брякнусь в обморок. В это невозможно поверить, но передо мной возникла картинка обыденной жизни средневекового замка. Там, за дверями лифта, зеленые подъездные стены вдруг превратились в каменные - мрачные и выщербленные. Мимо пробежала и не заметила меня девушка - простолюдинка в длинном грязно-сером балахоне, подпоясанном передником, и с дурацким чепчиком на голове. Где-то сбоку, вне поля моего зрения, послышался цокот копыт, а потом на грязную из булыжников мостовую вышла и сама пегая лошадь. Она лениво плелась, таща на себе такого же безразлично-скучающего всадника, одетого в камзол и, прости Господи, в объемные панталоны и лосины, возле  шеи красовался воротник из рюшечек. Я часто заморгала в надежде, что мое видение, наконец, когда-нибудь исчезнет, но, увы, мрачный грязный муравейник оживал передо мной все больше и больше. Количество прохожих росло. Благо дело участники этого театрального представления пока меня не замечали. Но рано я радовалась. Один прохожий, больше похожий на монаха или пилигрима,  неожиданно резко обернулся и ошарашенно уставился на меня. Видно, что он тоже пришел в замешательство. Стоял, моргал и часто-часто крестился, но я у него тоже в мираж никак не превращалась и в дымке не рассеивалась. Взгляды наши встретились, и он, завороженно глядя, медленно-медленно пошел в мою сторону. Расстояние неумолимо сокращалось. Еще минута и меня выдернут в этот еще более странный мир. К гадалке не ходи - я окажусь для них ведьмой. Чувство самосохранения все же сработало, в последний момент я вздрогнула, оживая. Прилив в кровь адреналина заставил меня моментально ринуться к кнопкам, и я даже сообразила, что не стоит больше нажимать никакие цифры. Бог его знает, куда еще меня занесет. Цивилизация двадцать первого века привычнее и удобнее, пусть даже там нет ни одного знакомого и принцами совсем не пахнет. Поэтому я просто ткнула в стрелочки, направленные навстречу друг к другу, и дверь неохотно, в конвульсиях, но закрылась. Я в страхе ждала, что человек, шедший мне навстречу, сейчас застучит с той стороны и будет выламывать дверь, но нет, наступила оглушительная тишина. Лишь слышалось мое тяжелое дыхание, глубокое и даже с каким-то хрипом. Ноги не держали, я осела на пол. Головой прислонилась к холодной стене, по лбу и спине стекал пот. Пялилась растерянно на цифры на стене и совершенно не знала, куда нажимать дальше.

“Тынь-тыды-тынь-тыды-тыды-тынь-тинь”, - раздался неожиданно звук. Вздрогнула. “Тынь-тыды-тынь-тыды-тыды-тынь-тинь”, - повторилась характерная мелодия, которую ни с чем невозможно спутать. Айфон. Я тут же завозилась, судорожно вытаскивая из кармана свой аппарат. “Тынь-тыды-тынь-тыды-тыды-тынь-тинь”, - еще раз настойчиво позвал меня звонок, на экране мигала надпись “Иван”, тот самый Иван, у которого номер заканчивался на семь и три единички. Радость и облегчение - вот что я испытала, услышав его звонок. Вот он рыцарь, мой герой, который спасет меня из любой беды и никогда не бросит. Я уже не держала на него никаких обид ни за какие смски от скучающих девушек. Какая это мелочь по сравнению с той проблемой, которая накрыла сейчас меня.

- Але, - закричала я в телефон, - Ваня, Вань, - зарыдала.

- Оля, ты где? – голос, как обычно, недовольный. Иван всегда раздражался, когда я нарушала размеренный уклад жизни. Ну и пусть недовольный, зато родной.

- Ванечка, мне страшно, вытащи меня отсюда, пожалуйста. Ваня, пожалуйста, - я истерила и некрасиво визжала.

На том конце раздался отборный мат и потом уже взволнованный голос:

- Да где ты? - и снова мат.

- В лифте, - пискнула я.

- Да ёёёёёёёёёёёёё-моё, что тебя туда понесло? Дура ты ненормальная!

Я очень даже была согласна с ним, что я дура. Круглая дура. Полная дура. Дура в квадрате и во всех остальных степенях. Пусть только он придет.

- Сиди там и не уходи никуда. Слышишь, малахольная.

Конечно, слышу и я ни за что на свете больше никуда и шага не сделаю. Я даже кивнула в ответ, хоть он и не видел, и начала, как обычно жаловаться. А он слушал, пыхтел и громко топал, спускаясь по лестнице.

- Я не уйду, я тут. Я не знаю куда ехать. Вань, на четвертом этаже там замок.

- Какой замок? - На заднем фоне у Ваньки хлопнула подъездная дверь, и теперь шаги стали менее слышны, зато дыхание участилось. Наверное, бежал.

- Такой, средневековый. Там мостовая из булыжников и кони.

- Кони?

- Да, они так цокают по мостовой. Цок, цок, цок. И монах, он меня заметил, но я нажала двери закрыть. И теперь не знаю куда нажать. Вань, ты меня вытащишь?

- Вытащу, только не уходи никуда.

- Куда я уйду? Я в лифте.

- Ну, значит, не нажимай никуда. Поняла? Просто сиди и жди.

- Поняла, - я снова кивнула. - Ты будешь ломать лифт?

- Не знаю, посмотрим. Зачем ты туда вообще поперлась? Ты на время смотрела? Полночь скоро, а ты по лифтам шарахаешься. Пришибленная. Днем не судьба искать замки?

Я замки не искала, я дом искала. Нафига мне замки? А полночь – это, несомненно, страшно. Именно в полночь происходит всякая чертовщина, мне стало совсем жутко.

- Вань, ты трубку не клади, а то я боюсь. Ты успеешь до двенадцати?

- Успею. Уже подхожу.

- Хорошо, - расслабилась. Помощь совсем близко, но тут же меня осенило, и снова прошиб пот, - Вань, а вдруг мы сейчас с тобой в разных реальностях? Как ты меня вытащишь?

Послышался тяжелый вздох, а потом уверенное заявление.

- Оля, мы не можем с тобой быть в разных реальностях. Мы с тобой по телефону разговариваем. Понимаешь? Мы оба в сети.

Да, мы оба в сети. Я улыбнулась. С Ванькиной стороны в трубке зазвенел вызов домофона, через какое-то время в ответ недовольно буркнули. Иван кого-то, наверняка, разбудил ночным звонком в дверь.

- Лифтер, - невозмутимо ответил он на бурчание из домофона, - у вас человек в лифте застрял.

Звук открывающейся двери и в подъезде шаги и голос стали гулкими.

-  Ты на каком этаже?

- На четвертом. Только на четвертом там замок, я туда не хочу.

- Ага, разберемся.

Снова топот по лестнице и сбивчивое тяжелое дыхание. А потом мне показалось, что я услышала эти шаги совсем близко, не только в трубке телефона, но и здесь где-то за дверьми. Секунда и они распахнулись. В проеме стоял Иван, а я сидела, забившись в угол. Опустила телефон и счастливо улыбнулась, глядя на злое лицо парня, тем не менее за маской бешенства , виден явно встревоженный взгляд. Он тоже вошел в кабину и присел рядом, взял в руки мои холодные ладони. Прикоснулся губами к пальцам и потом полностью притянул меня к себе. Я прижалась к нему, с души как камень свалился. Он рядом - я не одна. И с удовольствием разревелась.

Глава 19

Полночь нас все же застала в этом зловещем лифте, но с Ванькой это совсем не казалось страшным. Мы сидели с ним, как два бомжа, на полу, прижавшись, друг к другу. Иван уже совершенно не злился на меня. Он обнимал меня, время от времени целовал и тихонько посмеивался над моими глюками. Естественно и логично, что он не поверил ни в какие порталы. Да и я сама, находясь рядом с ним и впитывая его уверенность, уже начала сомневаться, не пригрезилась ли мне на нервной почве вся эта чушь.