Мария Воронова - Апельсиновый сок
Но вдруг он скажет: «Нет, Вероника, я не женюсь на тебе»? Не побежит же она за ним с криком, что согласна и на редкие встречи, лишь бы не оставаться одной! Может быть, нужно дать ему время? Окружить его нежностью и заботой?
Понимая всю глупость подобных мыслей, она все же не могла сказать ему: женись или уходи! Она несколько раз набирала в грудь воздуху, чтобы произнести эти слова, но они не произносились.
Ее отношения с Миллером с самого начала сложились неправильно.
Окончив институт, Вероника с блеском поступила в аспирантуру на кафедру организации здравоохранения. Для развития практических навыков руководителя Смысловский устроил ее заведующей здравпунктом на один из крупных заводов.
Благодаря ее энергии и в значительной степени связям генерала через год здравпункт сиял, как игрушечка. Смысловская даже открыла дневной стационар.
Но за этот год она успела понять, что административная деятельность не слишком увлекает ее. Разумеется, она и дальше будет руководить, если уж не может делать ничего другого, но вкладывать душу в хозяйственную деятельность так, как она вкладывала ее в хирургию, Вероника не могла.
Боль от утраты любимой профессии не стихала со временем, как и тоска по Косте. Когда она слышала, что ее бывший сокурсник, ни разу не подходивший к операционному столу в те времена, когда она уже самостоятельно делала аппендэктомии, выполнил резекцию желудка, Веронику охватывала самая черная зависть. «Если он, баран из баранов, оперирует желудок, то что могла бы сейчас делать я?
Я могла бы забыться в работе, торчала бы в клинике с восьми утра до полуночи, оперировала бы и не думала ни о чем, кроме пациентов.
Но административной работе никогда не занять моего сознания, не заполнить моей души…
Смысловский? Прекрасный муж, опытный и деликатный любовник, интересный собеседник. Но я знаю, что надолго переживу его, и мне нельзя слишком сильно к нему привязываться».
Несмотря на внешнее благополучие, жизнь Вероники по-прежнему представлялась ей серой и безрадостной.
Пожалуй, только зависть окружающих доставляла ей в те годы настоящее удовольствие. Сотрудницы постоянно шептались за ее спиной, обсуждая личную жизнь и наряды начальницы, замолкали при появлении Вероники и мечтали о ее положении в обществе.
«А вы знаете, какой ценой мне все это досталось? – хотелось ей спросить у своей научной руководительницы, каждый раз брезгливо поджимавшей губы при виде Вероники. – Знаете, чего мне стоила эта должность и возможность покупать дорогие вещи? Знаете, что я отдала бы все свои нынешние и будущие блага за то, чтобы провести хотя бы год – да что там год? неделю, день, час! – с человеком, которого я любила?»
Она теперь часто просыпалась по ночам и курила на кухне.
«Мне кажется, что они завидуют мне, – думала она, – поэтому и делают вид, будто дружба со мной ниже их достоинства, но вдруг это не так? Вдруг это не зависть, а настоящее презрение?»
После таких терзаний она с утроенным пылом принималась демонстрировать внешние атрибуты благополучия. Она шила себе великолепные костюмы, а на вопросы об их происхождении загадочно отводила глаза – пусть думают, что это работа модного портного. У нее было две шубы, норковая и песцовая, а весной и осенью она носила тонкое кожаное пальто василькового цвета. Этот безжалостный цвет необыкновенно шел ей, стройной натуральной блондинке, – торжествуя, она замечала во взглядах сотрудниц особенно злобные огоньки.
Но главное – это была обувь!.. Тут Вероника просто не знала удержу. В детстве и юности ей приходилось донашивать обувь за сестрой. Надя твердо верила в то, что каблуки портят фигуру и нарушают детородную способность женщины, что нормальный мужчина воспринимает женщину на шпильках не иначе, как проститутку, и пыталась внушить эти мысли младшей сестре.
Теперь она отыгрывалась за все! Наверное, в городе не было более частого посетителя обувных магазинов, чем Вероника Смысловская.
Генерал добродушно наблюдал, как его молодая жена резвится, ежедневно меняя наряды и не реже двух раз в неделю посещая салон красоты.
Она дразнила сотрудниц дорогой импортной косметикой и специально приносила к чаю бутерброды с красной рыбой и копченой колбасой – по тем временам немыслимыми деликатесами.
…Лишь с одной своей сотрудницей она, наверное, могла бы подружиться. Веселая гинекологиня, примерно Вероникиного возраста, ни капельки не завидовала ей, что было особенно заметно на фоне остальных. Но беда была в том, что ей страстно завидовала сама Вероника: у Марьяши были муж – молодой офицер и двое маленьких детей…
В то время Смысловская задумала организовать на базе здравпункта, которым руководила, шоферскую комиссию и секцию лечебной физкультуры. Начальство завода поддерживало ее инициативы, чего нельзя было сказать о Вероникиных подчиненных. Работы было очень много, но единственным человеком, по-настоящему помогавшим ей, была Марьяша, хотя это и не входило в ее прямые обязанности.
«Ты могла бы быть моей подругой, – думала Вероника, – но иногда мне так больно видеть тебя! Мне кажется, что тебе досталось мое счастье. Да, я становлюсь стервой, ну и что? Я ненавижу целующиеся парочки, а дети… Когда я вижу малыша, мне не хочется взять его на руки. Зачем? Ведь у меня никогда не будет своих детей».
В таком настроении она и встретилась с Миллером.
* * *Знакомство состоялось на конференции молодых ученых, где никому не известный третьекурсник делал доклад о разработке нового оперативного доступа к аневризмам внутренней сонной артерии. Докладчик был очень красив, но не только красота заставила Веронику обратить на него внимание: своим азартом и увлеченностью наукой он напомнил ей Костю.
Она смотрела на красивого студента, и ее сердце наполнялось ненавистью к нему за то, что он жив и здоров и так талантлив.
«Костя был лучше тебя! – хотелось закричать ей во весь голос, а потом подойти и за волосы стащить Миллера с кафедры. – Он был умнее и талантливее тебя и должен был жить! Но его нет, а ты занял его место. Стоишь тут, болтаешь, подчеркнуто вежливо отвечаешь на вопросы профессоров, а потом сойдешь с трибуны и побежишь к своей девушке, которой, конечно, не терпится узнать, как прошел доклад. Или девушка сидит в этом зале и гордится тобой? Ты женишься на ней, она родит тебе детей и проживет с тобой долгую счастливую жизнь, ни разу не задумавшись, что всего этого могло и не быть!»
Она так сильно возненавидела студента и его воображаемую девушку, что сама испугалась этой ненависти. Потом выяснилось, что Миллер заметил ее внимательный взгляд…
