Оксана Весенняя - Олигарх

— Макс, привет. Это Ксюша. Приезжай, пожалуйста. Только быстрее, пожалуйста, — выпалила на одном дыхании, не оставляя не единой возможности ни перебить, ни отказать.

Максу она доверяла. Макс поможет.

— Что случилось? Ты где? Где Кира?

— Мы у Лаврова, — старалась, чтобы голос не дрожал, — Он, вообще, невменяемый. В первый раз его таким вижу. Приедешь?

— Приеду.

Дроздов появился через час. Все это время Кир в одиночестве пил в гостиной. Ксюша не мешала ему, не приставала с расспросами, лишь изредка заглядывала в комнату, чтобы убедиться, что Лаврову ничего не угрожает, неизвестно что он еще мог выкинуть в таком состоянии. У нее сердце сжималась, глядя на него такого. Разбитого, яростного и, самое страшное, беспомощного. Кир был похож на дикого зверя, загнанного в клетку: он то вскакивал с дивана и с диким ором начинал метаться по комнате, швыряя на пол все, что попадалось под руку, то молча курил, то тихо матерился, то вновь пил. Физически больно было наблюдать за его попытками справиться со всем, что не давало ему покоя. Вот только ЧТО это, что именно довело Кира до такого состояния? Ответа у Весны не было. Очень хотелось подойти к нему, прижать его к себе, стиснуть в объятьях, отыскать нужные слова, но Ксюша точно знала, что сейчас Кирилла лучше не трогать. Надо дать ему время. Пусть в себя придет, успокоится. Лавров не хочет сейчас не разговаривать с ней, не видеть. Он прямым текстом сказал уходить. Вот она и уйдет. Только суп ему куриный приготовит, все равно еще Макса ждать придется. А завтра бульон Киру очень пригодиться. Вряд ли он что-то другое сможет поесть, учитывая, сколько сегодня он выпил и еще выпьет.

От звука дверного звонка Ксюша вздрогнула. Вот знала же, что Макс уже поднимается, сама открыла ему подъездную дверь через домофон, а вот сейчас будто не ожидала.

— Привет, — пропустила Макса в квартиру, — проходи.

— Что у вас стряслось?

— Тихо, — шикнула Ксюша. — Не кричи. Он только заснул.

— Что случилось? — уже тише повторил свой вопрос Максим.

— Не знаю. Ничего не знаю. Думала, может, хоть ты знаешь.

— Ребята пока не доступны. Не берут трубки. Ты только не переживай, — поспешил успокоить Смородину, глядя на ее подавленный вид. — Я все выясню.

— Спасибо, прошептала в ответ. — Макс, там на плите бульон, выключи через десять минут. В холодильнике найдешь котлеты и рис. Суп оставишь Лаврову, он ему утром пригодится, остальное все в полном твоем распоряжении.

— А ты…

Договорить ему Ягодка не дала.

— А мне идти надо. Срочно, — добавила Ксюша, — Позже позвоню. Пока.

Выскочила за дверь. Заплакала. Ничего из-за слез не видела, всё расплывалось перед глазами. Думала, что готова была к этим словам, ждала их. А оказалось, что она боялась этих слов, как оказалось, она просто панически их боялась. Еще давно, в начале отношений, они с Киром договорились, что когда придет время расстаться, они не станут устраивать друг другу сцен, а просто уйдут, просто скажут два слова: «Ухожу» или «Уходи». Так проще, так легче. А кто придумал, что так легче? Кто так решил? Неправда. Всё неправда. Не легче, тяжелее. Больнее.

Кир очнулся утром, кто-то толкал его в плечо и что-то говорил. Слов разобрать Лавров не смог. Открыл глаза, увидел перед собой брата.

— Дрозд, что ты здесь делаешь? Откуда тут?

— Ксюша твоя вызвала. Говорит, ты побуянил вчера немного. — Макс невесело ухмыльнулся.

— А где она сама?

— Уехала.

— Куда? — продолжал засыпать Дроздова вопросами.

— Я откуда знаю? И хватит уже валяться. Вставай, давай! — повысил голос. — Я Тёме дозвонился. Им там помощь нужна в организации похорон. Родители Севки только часа через три прилетят, у них рейс задержали.

Лавров только кивнул в ответ в знак согласия, и тут же пожалел об этом. Голова гудела так, что казалось еще немного и черепную коробку просто разорвет на части.

— Мой телефон не видел? — поинтересовался у Макса.

— На кухне, на столе лежит.

Он набирал ей, но она не отвечала. Аппарат вне зоны действия. Сбежала. Когда она ему так нужна, она сбежала, оставила одного. При первой же трудности, отступила. Не ожидал, что не застанет ее утром. Не думал, что она может уйти. Это ж Ягодка. Его Ягодка. Она не могла! Хотелось кричать, но сдержался. Не захотела она разделить с ним его горе, ушла — так пусть идет

Глава 13

Ксюша ехала в такси и никак не могла поверить в то, что всё это сейчас происходит с ней. Словно какой-то кошмарный сон, который должен был вот-вот закончиться, стоит ей только проснуться! Но шли минуты, медленно сменяя друг друга, а она все никак не просыпалась. Ущипнула себя. Больно так ущипнула, что аж в глазах защипало и слезы выступили, готовые пролиться ручьем, или это вовсе не из-за боли? Закусила губу, чтобы не разрыдаться. Бесполезно. Льющиеся слезы уже проложили по щекам мокрые дорожки. Устало прикрыла веки, пытаясь подавить всхлипы, рвущиеся из груди наружу. Всё плыло перед глазами, будто в тумане, чувствовала себя в какой-то прострации, словно у нее случилось помутнение рассудка. Мозг отказывался подчиняться логике, все мышцы свело от напряжения, вызывая противную дрожь во всем теле. И ведь понимала, что ТАК нельзя, но как нужно, не получалось. Как можно занять себя чем-то другим, переключиться на что-то иное, если мысли о Кире не отпускали ее? Если он уже давно стал частью ее жизни, стал частью её самой. Ладони с силой сжали сумочку, лежащую на коленях, мягкая кожа поддалась натиску пальцев, собираясь в гармошку, а потом костяшки уперлись во что-то твердое. Смородина грустно улыбнулась. Дрожащими руками открыла сумку и вытащила свидетельство их с Киром маленького счастья. Любуясь, трепетно провела пальцами по изображению, прикрыла глаза и поднесла к губам. Поцеловала. «Люблю тебя», — прошептала одними губами.

Когда сегодня собирала сумочку, зашла в спальню и остановилась на пороге. Её взгляд, медленно обводящий комнату, почему-то зацепился за фотографию, стоящую на комоде. Они с Киром сделали ее несколько месяцев назад, а сегодня Ксюша стояла, как вкопанная, и, словно увидев фото впервые, внимательно разглядывала. Там они с Киром сидят в обнимку, уплетают шашлыки на даче Севы. До жути довольные и до жути счастливые. Руки сами тогда потянулись к темно-коричневой фоторамке и сунули в сумку. Смородина и сама не знала, для чего ей этот снимок. В её телефоне сохранено бесчисленное количество кадров, но почему-то захотелось именно этот.

Зазвонил мобильный. Варя предупредила, что через час они с Антоном уезжают на неделю.

— Варюш, всё нормально. Не переживай, — пыталась говорить как можно бодрее. Не хотелось волновать подругу: