Софи Джексон - Унция надежды

Некоторое время они сидели молча. Макс и его попечитель. Собратья по несчастью, объединенные общей судьбой бывших наркозависимых.

– Макс, я ведь тебя понимаю, – нарушил молчание Тейт. – Лучше, чем остальные. И говорю тебе по собственному опыту: такие дни будут повторяться. Этот ты предчувствовал. Но будут и другие, неожиданные, как удар из-за угла. Тебе отчаянно захочется выкинуть все свои медальоны и поднять руки перед неодолимыми обстоятельствами. Обещаю тебе: однажды ты проснешься и даже не вспомнишь про кокс, таблетки и все прочее. У тебя появится то, что заставит тебя вскочить с постели и радостно воскликнуть: «Здравствуй, жизнь! Ты меня позвала. Я готов».

Макс откусил верхушку маффина, посыпанную шоколадной крошкой. Грейс была права: в кафе пекли очень вкусные маффины. Их вкус ощущался даже сейчас, когда бурбона в его жилах было больше, чем крови.

– Обещай мне, что в следующий раз ты позвонишь прежде, чем решишь отправиться в бар, а не потом, – потребовал Тейт.

– В следующий раз?

– Да. Я же сказал: эти состояния будут повторяться. Прими мои слова как факт.

Ну и перспектива! Макс сокрушенно кивнул.

– А теперь позвони Эллиоту насчет внеочередной встречи.

– Сегодня воскресенье, ты забыл? – удивился Макс.

– Мне плевать, воскресенье или понедельник. Я сам ему звонил. Он тебя ждет и наверняка уже выехал. Пошли.

Тейт встал, опираясь на палку, и залпом допил кофе.

– Я тебя отвезу.

В пансионат Макс вернулся ранним вечером. Тейт высадил его у дверей и сразу же уехал. Сеанс с Эллиотом оказался тяжелым. Да и мог ли он быть легким? Психоаналитик выписал Максу снотворное посильнее. Уже плюс. Остатки похмелья еще туманили ему мозг, но Макс чувствовал, что сегодня будет спать как младенец. По пути сюда он перекусил в «Макдоналдсе». Оставалось проглотить чудо-таблетку и прямо в одежде завалиться в кровать. Но прежде нужно было сделать еще одно неотложное дело – извиниться перед Грейс. Вчера он вел себя с ней как подонок. Пусть между ними и нет дружеских отношений, она не заслужила столь хамского обращения. И нечего оправдываться дерьмовым днем.

Простые действия потребовали от Макса изрядного напряжения сил. Прежде всего, душевных. Ощущая противную ломоту в плечах, он подошел к двери номера Грейс и постучался.

– Минуточку! – послышался изнутри голос Грейс.

Макс тер лоб тыльной стороной ладони и ждал.

Зачем он подвергает себя этой пытке?

Да все по той же причине: он неисправимый придурок, и этим все сказано.

Эллиот напомнил ему, как важно вовремя извиняться за свои ошибки, чтобы идти по жизни с высоко поднятой головой.

То же было написано и в правилах «Анонимных наркоманов». Брошюра постоянно лежала у Макса на прикроватном столике. Там рекомендовалось не искать оправданий своему дурному поведению, а признавать свои ошибки и стараться исправить их как можно раньше.

Особенно если нахамил такой славной девушке, как Грейс.

Дверь широко распахнулась, и сейчас же в зеленых глазах Грейс вспыхнула настороженность.

– Привет, – пробормотал Макс, понимая, что разговор начинать ему.

Грейс напряженно выдохнула. Ее плечи ссутулились, а лицо приобрело каменное выражение.

«Вот поэтому ты и должен извиниться перед ней», – напомнил себе Макс.

– Привет, – бесцветным голосом ответила Грейс.

Под ее взглядом Макс переминался с ноги на ногу и, против своего желания, вовсю глазел на Грейс, на ее конский хвост, не стянутый туго, как обычно, на лицо, не тронутое косметикой, на тело. Грейс была в одежде для бега: бледно-розовая майка и черные узкие штаны. Она вышла босой. Макс заметил, что ногти на ее руках и ногах покрыты лаком одинакового цвета.

– Простите, что побеспокоил вас, – промямлил Макс. – Надеюсь, я не оторвал вас ни от каких дел… Это вам. Пожалуйста, возьмите.

Макс протянул ей пластиковый стакан с крышкой и белый бумажный пакетик.

– Это что? – спросила Грейс, недоверчиво поглядывая на его дары.

– Примирительный кофе латте. В пакете – извинительный маффин.

Грейс нахмурилась. Ее руки оставались скрещенными на груди.

– Вы собрались извиняться? За что?

Макс вздохнул, его руки опустились под тяжестью вины, и он едва не выронил пакет.

– За вчерашнее. Хочу извиниться за свое отвратительное поведение, которому нет никакого оправдания. Я не имел права разговаривать с вами подобным образом. Я поставил вас в идиотское положение, на что тоже не имел никакого права.

Виновато улыбаясь, он вновь протянул ей кофе и маффин.

Максу показалось, что Грейс целую вечность решала, принимать извинение или нет. Но потом все-таки взяла, ограничившись формальным «благодарю».

– Приятного аппетита, – ответил Макс, запихивая руки в карманы.

– Я перекушу потом, когда вернусь.

– Собрались на пробежку? – спросил он, кивком указывая на ее спортивное облачение.

– Да. – В ее голос постепенно возвращались знакомые Максу интонации. – Надо же сбрасывать калории после шоколада.

– Согласен. Я тоже бегаю. Кстати, вдоль ручья есть отличная дорожка.

Лицо Грейс оживилось. Она улыбнулась, как улыбалась всегда: широко и искренне.

– Может, покажете? Я до сих пор плоховато ориентируюсь в лесу. Еще заблужусь.

Желудок Макса отозвался сердитым урчанием.

– Сегодня, увы, не получится, – вздохнул Макс, вдавливая носок ботинка в пол. – Я паршиво себя чувствую.

– Представляю. – Улыбка Грейс погасла. – После такого количества виски у вас должно быть жесточайшее похмелье.

– Да, – смущенно признался Макс. – Сейчас чуть полегче. А днем…

– Наверное, и у вашей подружки поутру раскалывалась голова?

Макс резко запрокинул голову, чуть не потеряв равновесие. Черт! Эта блондинка. Грейс, конечно же, видела его с ней. Он пытался убедить парней, что не ищет женского общества на одну ночь, но они и слушать не хотели. А после седьмой или восьмой порции виски он изменил свое мнение. Почему бы не трахнуть незнакомую девицу? Покувыркались и разбежались. Эта затея ему даже понравилась.

– Я не… я не знаю, как она. Я… проводил ее домой, и все. Больше ничего не было.

Макс не понимал, зачем он все это рассказывает. Грейс явно все равно. Тогда откуда у него потребность объясняться? По правде говоря, вчера он рассчитывал на пьяный секс. Пока они шли из бара, блондинка попыталась залезть ему в штаны, и Максу это понравилось. Все было замечательно, пока она не полезла целоваться и не назвала его малышом. И вот тут-то его либидо нажало на тормоза. И поцелуй в губы, и «малыш» – все это слишком интимно, чтобы вот так, с первого раза. Поведение блондинки будило воспоминания, которые он настойчиво пытался вычеркнуть. И потом, Макс очень сомневался, что после лошадиной дозы спиртного у него будет нормально стоять.