Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2
– Папочка, – начала она, – по-моему, настало время привести квартиру в порядок. Смотри, что я придумала.
Ее глаза сияли от возбуждения, она горделиво показывала отцу свои рисунки.
– Все это чудесно, Кэт, – сказал Жакоб, медленно переворачивая страницы.
По эскизам он мог представить, какой дочь хотела бы видеть их новую жизнь. Эта жизнь была наполнена друзьями, праздниками, гостями. Катрин мечтала вовлечь его в этот водоворот, хотя прежняя жизнь еще не была как следует похоронена. Катрин намеревалась изгнать Сильви из своего сердца – вместо того, чтобы разобраться в собственных чувствах и мыслях. Жакоб не решался омрачить радость дочери, но его тревожили истинные мотивы, толкнувшие ее на этот путь. Необходимо было, чтобы Катрин научилась разбираться в смысле своих желаний и действий.
– Превосходно, – негромко сказал Жакоб. – Ты прекрасно поработала. – Он взглянул на дочь. – Мы обязательно все это сделаем. Пригласим декораторов и возьмемся за работу.
Катрин просияла, вскочила со стула и поцеловала его.
– Непременно, – повторил Жакоб, подождав, пока она вновь сядет. – Выгоним Сильви из нашей жизни. Изыди, сатана. – Он произнес это нарочито небрежным тоном. Потом добавил: – Ведь на самом деле все сводится именно к этому, не правда ли?
Катрин сникла, отвела глаза. Одно упоминание имя Сильви наполнило ее яростью, которая тут же сменилась чувством вины. Внутри у девушки все сжалось. Зачем папа вновь заговорил о Сильви? Неужели нельзя оставить ее в покое?
– Нет, дело вовсе не в этом, – упрямо прошептала она. – Просто я считаю, что было бы неплохо изменить интерьер. Эта квартира просто ужасна!
Она с вызовом взглянула ему в глаза.
Жакоб улыбнулся:
– Ну, с этим я готов согласиться. Последний эксперимент Сильви в области дизайна показался мне не слишком удачным. – Он отхлебнул вина. – Но я хотел бы, чтобы ты осознавала мотивацию своих поступков. Только пойми меня правильно. Если ты хочешь изгнать из своей жизни Сильви, в этом нет ничего ужасного. Человек не может и не должен жить воспоминаниями.
– Сейчас последует какое-то «но».
– Но я хочу, чтобы ты поняла, от чего отказываешься и что хочешь изгнать. Я хочу, чтобы ты разобралась в своих отношениях с матерью, чтобы ты узнала о ней побольше.
Катрин нетерпеливо скрипнула стулом.
– Я знаю про нее достаточно.
– Неужели?
Жакоб пересел на бархатный диван, в свое время купленный женой, и попросил Катрин сесть рядом.
– Знаешь ли ты, что до войны, когда Сильви еще не была больна, она любила праздники, вечеринки – все то, о чем ты сегодня мечтаешь. Каждый день она садилась к пианино и пела. Все вокруг ее просто обожали.
Катрин нервно провела рукой по волосам.
– Папочка, я не хочу об этом ничего знать. Я не хочу о ней даже думать!
Жакоб обнял дочь за плечи – девочка выросла, стала почти взрослой женщиной. Он улыбнулся.
– Оскар Уальд как-то сказал: «Сначала дети любят своих родителей, потом осуждают их и почти никогда не прощают». Я не хочу, чтобы ты прощала Сильви. Но, по-моему, необходимо, чтобы, осуждая ее, ты имела на руках больше фактов. Это нужно тебе самой.
Катрин взорвалась:
– Я ненавидела ее! Ты это знаешь. Я не хочу больше о ней слышать. Ни от тебя, ни от Лео. Неужели я здесь ничего не значу? Вы оба никогда меня не любили.
– Это полная чушь, Кэт, и ты это знаешь. – Глаза Жакоба вспыхнули огнем. – Но ты не понимаешь, каким человеком была Сильви и почему я так предан ее памяти. Например, ты не знаешь, что во время войны она спасла мне жизнь.
Катрин заколебалась, по-прежнему сердито глядя на отца. Он всегда брал сторону матери. Даже сейчас, когда той уже нет на свете. Странно охрипшим голосом Катрин сказала:
– А ты не знаешь и не понимаешь того, что Сильви хотела меня убить.
Всхлипнув, она выбежала из комнаты.
Жакоб остался на месте. Пусть девочка разберется в своих чувствах, хоть это, конечно, причиняет страдания. Бессмысленно жить, питаясь фантазиями, – это лишь осложнит ей дальнейшую жизнь. Катрин должна выделить в своей душе место для Сильви. Та действительно спасла ему жизнь – способом, доступным только ей. В тихой, спокойной Америке этот способ вряд ли снискал бы одобрение.
Лоб Жакоба нахмурился. Ложь, притворство, подделка документов, коварство. Вот как интерпретировала бы Катрин героические поступки Сильви в годы войны. Как сделать, чтобы девочка поняла?
Нужно отвезти ее в Париж. Может быть, там это произойдет естественнее.
А пока они будут путешествовать, план Катрин претворится в жизнь – декораторы возьмутся за работу.
Поездка получилась не слишком удачной.
Париж произвел на Катрин должное впечатление – никогда еще она не видела столь прекрасного города: плавные изгибы Сены, ажурные мосты, элегантные фасады, мокрые от дождя крыши, прозрачное небо, живописные рынки – все это пришлось ей по вкусу. Как и музеи, которые Катрин посещала так старательно, словно Томас Закс находился с ней рядом.
Но при этом Катрин все время с нетерпением ожидала дня, когда можно будет вернуться в Нью-Йорк. Ей хотелось побыстрее взглянуть на отремонтированную квартиру. Кроме того, девушке надоели бесконечные встречи Жакоба с коллегами-психоаналитиками, которые смотрели на мэтра благоговейным взглядом. И еще Катрин боялась, что этот город, полный воспоминаний, подействует на отца слишком сильно. Наверняка каждый камень в Париже напоминал ему о Сильви. Когда Жакоб начинал рассказывать о тех временах, Катрин мысленно отключалась, чтобы не слушать. Она не желала этого знать.
Жакоб прекрасно все понимал, но тем не менее продолжал рассказывать дочери свои истории. При всем желании он не мог бы остановить поток воспоминаний. Париж был его городом, городом Сильви. Булыжные мостовые и бульвары нашептывали ему то, о чем он за долгие годы успел забыть.
На уик-энд в Париж приехала принцесса Матильда. Катрин встретилась с ней совсем ненадолго, потому что в этот день должна была вылететь в Лондон – решила увидеться с Порцией. Увидев отца рядом с принцессой, Катрин уже в который раз поразилась тому, насколько счастливый у них вид, когда они вместе. Почему, выбирая жизненных партнеров, люди не следуют голосу сердца? Девушке очень хотелось спросить Матильду, как вышло, что Жакоб женился не на ней, а на Сильви. Однако задать этот вопрос Катрин не решилась.
Лондон произвел на нее огромное впечатление. Семья Порции жила в особняке возле Риджент-парк. Девочки гуляли по аллеям, рассказывали друг другу о событиях последних месяцев, обсуждали планы на будущее. Порция должна была поступить в Кембридж, учиться там в Ньюнхем-колледже. Она уговаривала Катрин последовать ее примеру, но та колебалась.
