Делия Хирст - Та самая, единственная…
Мистер Ван дер Эйслер сидел в кресле и читал. У его ног все еще дремал Ахиллес.
— Садитесь, — пригласил он. — Нел очень милый ребенок, но иногда утомляет. Выпьете шерри?
Оливия взяла предложенный ей хрустальный бокал и осторожно поставила его на стоящий рядом столик, надеясь, что мистер Ван дер Эйслер не видит, как у нее дрожат руки. Хотя, конечно, он это заметил. Она ответила:
— Нел действительно очень милый ребенок. Может быть, ее мать сможет найти какую-нибудь другую женщину, которая будет присматривать за ней? Я уверена, что у Нел были причины, чтобы убежать. Эта бородавка… — Она заметила, что он улыбнулся. — Нет, я серьезно. Бородавки и ведьмы… ну вы понимаете, что я хочу сказать… Может быть, ее заставляли есть то, что она не любит… Может быть, это все и мелочи, но такого не случилось бы, если…
Она вовремя остановилась, но он продолжил за нее:
— Если бы рядом с ней была мать. Вы совершенно правы. Но у Риты интересная работа, на которой она преуспевает, она встречается с множеством интересных людей, посещает многочисленные приемы и путешествует — все это для нее важно.
Но не более же важно, чем присматривать за своей маленькой дочкой, подумала Оливия, но промолчала.
— И что вы собираетесь делать? — спросила она.
— Завтра днем я свободен. Мы поедем и встретимся с Ритой, которая тоже будет к тому времени дома. Возможно, Нел согласится остаться с ней, тогда все в порядке, но если с этим возникнут трудности, я привезу ее обратно еще на одну ночь, а на следующий день мы поедем во Фрисландию. Это будет во второй половине дня, так что прошу вас приглядеть за ней до этого времени.
— Хорошо. Но во Фрисландии я не буду вам нужна?
— Конечно, будете. Мать очень обрадуется Нел, но не сможет ухаживать за ребенком. Мой младший брат тоже будет дома, но сомневаюсь, что он согласится тратить время на Нел.
У Оливии по этому поводу появились кое-какие соображения, но она не высказала их вслух. Без сомнения, у мистера Ван дер Эйслера достаточно и своих забот, чтобы забивать ему голову еще и ее глупостями. У нее почти не было денег, мало одежды, и не давала покоя мысль об отсутствии работы. Подобные мелочи, угрюмо подумала она, его не беспокоят, у него все организовано наилучшим образом. Если бы она его не любила, то просто отказалась бы от всего этого.
Вошедший Бронгер пригласил их к ужину, и за едой в очаровательной столовой ее мрачное настроение начало постепенно улучшаться. Этому, без сомнения, в немалой степени способствовали мирная беседа с ним, превосходно зажаренный фазан и отличное вино — кларет. Потом они пили кофе в гостиной, и спустя некоторое время он, извинившись за необходимость сделать несколько телефонных звонков, попрощался и оставил ее сидеть у огня, листая иллюстрированный журнал и думая о будущем.
Поскольку он, по всей видимости, не собирался возвращаться в гостиную, Оливия направилась в свою спальню. Проводивший ее по лестнице Бронгер сказал, что утром ей принесут чай.
— Китайский или индийский, мисс? — поинтересовался он и тепло пожелал ей спокойной ночи.
Оливия спала как убитая и была разбужена Нел, которая забралась к ней в постель и потребовала рассказать сказку. Как раз к концу рассказа принесли чай, который они вместе и выпили. Позднее, уже одевшись, они спустились вниз и обнаружили, что мистер Ван дер Эйслер уже уехал в больницу, оставив записку, в которой предлагал им провести утро в свое удовольствие и быть наготове к его возвращению в два часа дня.
— Ну и что мы будем делать? — спросила Оливия.
Нел удивилась.
— Ты же знаешь, с упреком сказала она. — Мы пойдем смотреть эту картину в Королевском музее, ты же сама говорила…
— Да, конечно, как же я забыла. Я спрошу у Бронгера дорогу.
— Я отвезу вас, мисс, — заверил ее Бронгер, лишь только она завела об этом разговор. — Профессор, без сомнения, ничего другого и не ожидает.
— О, неужели? Профессор? Мистер Ван дер Эйслер профессор?
— Да, мисс. И его очень высоко ценят. Когда вы хотите ехать?
Он отвез их в элегантном сверкающем темно-синем «ягуаре», высадил у входа в музей, протянул Оливии пару банкнот, объяснив, что профессор велел ему оплачивать все расходы, и сказал, что будет на этом же месте ровно в двенадцать часов.
— Там в музее есть чудесное кафе, — предложил он. — Желаю вам прекрасно провести утро.
Так и получилось. Они прошлись по залам, разглядывая портреты и пейзажи, и Оливия, которая боялась, что Нел это быстро наскучит, обнаружила, что той было почти так же интересно, как и ей. Потом они слегка позавтракали, подошли к «Ночной вахте» и сели перед ней. Картина была огромной, им понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть всех персонажей, и когда они закончили, Нел стала настаивать, чтобы они придумали для каждого его историю, не исключая даже щенка. Это занятие поглотило все их внимание, перешептываясь, они склонились друг к другу.
Когда крупная фигура мистера Ван дер Эйслера опустилась рядом с Оливией на скамью, она от неожиданности вздрогнула.
— О, Боже мой! Мы забыли о времени? — Чтобы спрятать свое внезапно вспыхнувшее лицо, она обернулась к висящим позади нее часам.
— Нет-нет, просто последнюю операцию пришлось отменить, и я смог освободиться пораньше. Вы давно здесь сидите?
Нел наклонилась к нему через Оливию.
— Незнамо сколько, — довольным тоном сказала она. — Оливия рассказывала мне историю о людях с картины. Ты возьмешь нас домой? Бронгер сказал, что заедет за нами в двенадцать.
— Может быть, вы согласитесь на меня? Я предупредил Бронгера, что заберу вас на обратном пути.
— Конечно, согласимся, дядя Хасо. Я люблю Бронгера, но тебя я люблю гораздо больше… И Оливия тоже, правда, Оливия?
Оливия ответила немного холодно:
— Я как-то не задумывалась над этим вопросом.
— Бронгер женат на Офке, — заметила Нел, — и ты можешь любить его только чуть-чуть, иначе ей это не понравится, а дядя Хасо…
Оливия, стараясь не смотреть на мистера Ван дер Эйслера, торопливо сказала:
— Да-да, конечно, но нам, наверное, уже надо идти.
— Ты еще не рассказала мне об этом человеке в углу картины.
— Давай оставим его на следующий раз, — быстро возразила Оливия. — Твой дядя Хасо, наверное, хочет есть.
Мистер Ван дер Эйслер, который вовсе не хотел никуда идти, решил все же согласиться с Оливией, чтобы не вгонять ее дальше в краску.
— Ну что ж, поедем домой обедать. Чай мы попьем у твоей матери, Нел. — И, заметив, что девочка нахмурилась, прибавил: — А ужинать будешь во Фрисландии.
По дороге домой он отвлек внимание Нел, и по приезде девочка была опять весела. Однако когда они сели в машину, чтобы ехать на квартиру ее матери, настроение у нее вновь испортилось. Всю дорогу она просидела, поджав губы, и попытки Оливии отвлечь ее не привели к результату. Когда они остановились перед домом, девочка тихим голосом сказала:
