Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время
– Мисс Хлоя Кэррьер! – Вялые аплодисменты.
Хлоя раскланялась перед голливудской элитой, сознавая, что она здесь чужая. Конечно, они могли видеть ее выступление в Лас-Вегасе, если были там в то время. Для этой публики Хлоя не представляла ни малейшего интереса. Она была просто певицей. Английская вокалиста. Не знаменита. Не молода. Не увенчана славой. Просто еще один исполнитель.
– Мисс Розалинд Ламаз. – Более оживленные аплодисменты, одобрительные возгласы при виде обнаженного бедра Розалинд сквозь разрез ее золотистой юбки.
Розалинд снялась во многих кассовых фильмах, была еще не так давно очень популярна и вновь могла повторить свой успех, так что ей аплодировали тепло и почти искренне.
– Мисс Сисси Шарп. – Бурные аплодисменты, особенно со стороны тех, кто стремился завоевать дружбу президента Рейгана.
Тусклые глаза Сисси зажглись торжествующим блеском. Если бы реакция собравшихся в зале приятелей Сисси была единственным критерием при отборе на роль Миранды, то Сисси могла бы уже радоваться легкой победе. Она пыталась выжать из этой сцены максимум выгоды, хотя и понимала, что все эти аплодисменты лишь притворство.
– И, наконец, мисс Эмералд Барримор. – Зал разразился неистовой овацией.
Эмералд была чрезвычайно популярна, и ее недавняя самоотверженная борьба с наркотиками, триумфальное возрождение к жизни тронули сердца голливудской публики. Какое имело значение, что за последние десять лет она не снялась ни в одном американском фильме? Она была легендой. Звезда с большой буквы и такой останется до конца своих дней, даже если никогда не выйдет на экран.
Джош, в знак поддержки, стиснул руку Хлои. Она ответила ему пожатием и улыбнулась. По его зрачкам она поняла, что он опять взялся за наркотики. «О Боже, как долго продлится это?» – думала Хлоя. Как долго ей ждать очередного удара в спину, когда он, доведенный до безумия своими пристрастиями, опять сойдет с тормозов?
10
Кэлвину так и не удалось попасть в колледж. И не только потому, что у родителей не было достаточных средств; его оценки в школе были настолько низкими, что ни один уважающий себя университет просто не стал бы рассматривать его заявление.
В восемнадцать лет Кэлвин решил покинуть сонную, унылую Юту – город, где он родился и вырос, и подался на запад. Его целью была Калифорния, и он чувствовал, что там наконец осуществится его заветная мечта: он встретит Эмералд Барримор, свою королеву.
Кэлвину не пришлось долго искать работу. Его запросы были скромными, и он был готов к любому тяжелому труду. Начал он упаковщиком и грузчиком в аптеке «Трифти» на Кэньон-драйв в Беверли Хиллз. Вскоре он уже продвинулся на должность складского служащего, и наконец, через шесть лет, когда выучился на младшего продавца отдела фототоваров, ему разрешили работать с клиентами.
Теперь он ежедневно сталкивался со многими звездами теле– и киноэкрана. Некоторые из них оставляли свои удачные снимки, которые просили размножить, и однажды ему посчастливилось увидеть на фотографии Эмералд, снятую на пикнике во дворе дома Сью Джакобс, самого популярного театрального агента.
Кэлвин ждал своего часа. Он верил, что однажды придет Эмералд и он обслужит ее. Они станут друзьями, а потом – кто знает? – может быть, и любовниками. Нужно было только подождать.
Когда у Джоша шли записи в Лос-Анджелесе, он снимал номер в «Беверли Уилшир». Его послеобеденным ритуалом было наблюдение за женщинами на Родео-драйв. Высмотрев «добычу», он старался затащить ее к себе. Это была увлекательнейшая игра, сродни большой охоте или рулетке, и Джошу она никогда не надоедала. Это придавало ему уверенности в себе, а он сейчас очень в этом нуждался. Джош понимал, что играет с огнем, ведь их отношения с Хлоей были на грани полного разрыва, но все-таки не мог удержаться. Это уже стало болезненной одержимостью, и он об этом знал. Вот уже десять дней с того вечера в доме Арафатов он сидел на кокаине.
Сегодня он опять проснулся в три часа дня в привычном наркотическом похмелье. Перри, его слуга и верный друг-Пятница, принес ему завтрак, который обычно готовил в отсутствие Хлои – стакан «Перье» и натуральный лимонный сок, мягкий датский сыр с маслом и ежевичным джемом и полграмма кокаина на маленьком серебряном подносе, рядом с которым лежал аккуратно сложенный счет на сто долларов. От наркотика в голове прояснилось. Джош подумал, что сегодня как следует поработает над текстом своей новой песни. Но через три часа он сдался – вдохновения не было. Он не мог найти подходящие слова, и даже кокаин не помогал – мелодия ускользала, не подчиняясь рифмам.
Он настроил свой телескоп и, склонившись над карнизом, устремил взгляд на южную часть Родео-драйв. Время было как раз послеобеденное, и женщины и девушки всех возрастов и размеров выпархивали из близлежащих ресторанов – «Бистро», «Бистро Гарденс» и «Ла Скала», устремляясь в свой излюбленный поход: по магазинам.
Внимание Джоша привлекли молодая китаянка лет тридцати пяти и ее юная дочь. Они стояли у перехода, явно направляясь в «Бонуит», и нерешительно оглядывались по сторонам. Откуда же они взялись? Гонконг? Сингапур? Впрочем, это не имело значения. Джош почувствовал возбуждение, увидев созревшие крошечные соски девушки под ее майкой. У матери они тоже были хороши. Парочка восточных фарфоровых куколок. Джош кивнул Перри. Тот был не новичок в отлове женщин. За годы службы у Джоша он преуспел в этом деле и добивался семидесяти пяти процентов успеха, выработав особый, мягкий стиль атаки.
– Видишь вон тех чинков,[11] Перри? – спросил Джош. – Приведи их.
Подойдя к лавке Сен-Лорана на другой стороне улицы, Хлоя вдруг резко остановилась, увидев, как Перри подходит к китаянкам. Ей стало дурно – она поняла, что Джош опять взялся за старое. Она почти читала по губам Перри все, что он говорил женщинам, видела их озадаченные лица.
Она с отвращением отвернулась и направилась к машине. Придется забыть о новом платье, которое она мечтала купить к их сегодняшнему торжеству – несмотря ни на что, они решили отпраздновать десятилетие своей свадьбы.
Где же она промахнулась? Стал ли Джош просто бессовестным волокитой, или он был таким всегда, все эти годы? Неужели она была слепа? Мог ли он вообще быть верным мужем? Или, может быть, он тешил свое мужское самолюбие? А может, это оттого, что его карьера угасает и он боится старости? Или это наркотики? Неужели кокаин так болезненно действует на него? Сорокалетний мужчина с моралью семнадцатилетнего глупого мальчишки. Хлоя хотела понять, простить, но уже не могла. Да, в ее карьере намечаются приятные перемены, а у него дела не ладятся. Но она не могла позволить ему сломать ее сейчас, уничтожить ее «я» вместе со своим. Как смеют мужчины думать, что только у них есть самолюбие?
