Елена Стяжкина - Купите бублики
— Софа, — совершенно серьезно заявляет Игорь Львович.
Я с ужасом смотрю на Като.
— Не волнуйся, — улыбается она, — жить с убийцами, гомосексуалистами и заказчиками — это самый шик. Стиль. Я приеду к тебе в роддом. Хочешь? Я лично — хочу. Нужно же знать, что у меня в жизни не получилось. Когда?
— В мае. В начале, — отвечаю я.
Игорь смотрит на Като устало. Она вообще на него не смотрит. Поэтому не могут наглядеться.
— Это она так ложится на амбразуру? — догадываюсь я и нудно смотрю на Игоря.
— Пока еще никуда не ложится, — он резко выговаривает слова.
А я, по старой сестринской привычке, беру его за руку и считаю пульс.
— Частит хоть? — спрашивает Като.
— Еще как, — соглашается он.
Като включает стереосистему и быстро находит Гэри Мура. «Ничего не будет также без тебя». Они танцуют. А я понимаю, что амбразуры больше нет. Като не Шер. Ей никогда не возглавить дворняжек. Она просто устала и собирается так жить дальше. Потом они с Игорем ка-а-ак устанут, как умрут… Зато останется Софа. Невеста для моего синешапочного.
Без водки и сигарет время идет медленно. Но идет. Поэтому то, что лежит в предродовой палате и благим матом орет, — это я. Пот стекает по лбу. Я убираю его левой рукой. Потому что в правую мне воткнули иглу. Через нее медленно капает окситацин. Он нормализует мне родовую деятельность. В смысле стимулирует. В коридоре рыщет баба Маня. Ее грузные шаги сотрясают стены. Схватки становятся вызывающе навязчивыми. Я кричу и хрипну. Мне больно. Скоро наступит период, когда фраза «Мы ценим ваши жалкие потуги» будет вполне уместной.
Еще немного — и я удивлю клинику до невозможности. Из меня выплюнется черный-пречерный сын. Все ахнут и зашепчутся. А может, и не удивлю. Я вообще не умею удивлять.
Мне не стыдно, но больно и страшно.
Осталось совсем немного… Суок рожает наследника. У нее на руке аптекарская резинка.
Возвращайся, Марк, посмеемся.
Возвращайся.
