Эми Эндрюс - Тест на любовь
– Ты куда-то спешишь? – спросил Нэш; его забавляло видеть ее привычное раздражение.
– У меня сегодня бал.
Нэш потер руками щетину, которая отросла у него за ночь.
– Бал? Я так не думаю.
Мэгги вскинула брови.
– Прошу прощения?..
Нэш вздохнул:
– Мэгги. У тебя сотрясение. Не расстраивай меня из-за этого.
– Я в порядке.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Он прав, – признала медсестра, записав реакцию зрачков Мэгги в таблицу у кровати.
На этот раз Мэгги хмуро глянула на нее, и сестра разумно вышла из палаты.
– Я в порядке, – повторила она, вновь обратив свое внимание на Нэша.
Он взял ее за руку:
– Это будет утомительно.
– Я спала как убитая прошлой ночью.
Нэш кивнул:
– Да. Это называется сотрясение.
Мэгги высвободила свою руку:
– У меня всего лишь шишка на голове, а не рана.
– Мэгги, ты же знаешь, врач посоветует не ходить.
Мэгги и сама не знала, почему ей вдруг так сильно хочется пойти, когда только вчера она думала, что ей трудно будет сидеть рядом с Нэшем, Нэшем в смокинге, и знать, что он уедет. Но она просто будет сидеть дома и тоже знать это. Оставаться занятой было единственным способом справиться с этим до рождения ребенка. Она понимала, что после у нее не будет времени думать о чем-то еще.
А еще было платье. Она купила его несколько дней назад и выглядела в нем потрясающе. Она уже тысячу раз представляла лицо Нэша, когда он увидит ее в нем и скажет: «Эй, детка, давай сбежим с этого мероприятия и обменяемся ДНК».
Это было ближе всего к любви, то, что она увидела на его лице, и очень хотела снова увидеть. Хотела одеться для него. Хотела показать Нэшу, каким будет его поцелуй на прощание.
– Я буду в помещении, где полно врачей и медсестер. Черт, возможно, там будет и невролог. Лучшего места и не придумаешь.
– Ты должна остаться в кровати. И быстро заснуть, – добавил он последнюю фразу ради себя. Представляя Мэгги в кровати, он никогда не подразумевал ничего такого пассивного, как сон.
– Что ты сделаешь, Нэш? Запрешь меня в палате?
Нэш знал, что не в силах остановить Мэгги, но не мог сопротивляться всепоглощающему желанию защищать ее. От самой себя, если потребуется. Он печально улыбнулся ей:
– Не заставляй меня задумываться над этим, Мэгги Мэй.
Мэгги вздохнула. Его зрачки расширились, и она почувствовала знакомое потягивание в животе.
– Пожалуйста, Нэш?
Не то чтобы ей было нужно его согласие, но она не обойдет его, чтобы попытаться повлиять на решение врача выписать ее.
– Может, ненадолго? – сдался Нэш.
Мэгги энергично кивнула.
– И никаких танцев.
Она снова кивнула:
– Я даже обещаю пить только апельсиновый сок.
– Черт побери, конечно же будешь, – пробурчал он. – И сегодня я останусь у тебя.
Мэгги с удивлением посмотрела на него:
– Ты думаешь, мое сотрясение это позволит?
– Разумеется, я о чисто медицинском уходе.
Мэгги улыбнулась. Просто не могла сдержаться. Если она может вынести бал, то сможет вынести и то, что неизбежно случится, если они окажутся под одной крышей.
– Конечно.
Мэгги в сотый раз разгладила корсет платья на животе, скучая в ожидании, когда приедет Нэш. Она со всех сторон осмотрела себя в зеркале. Лиф платья обтягивал тело, и, если бы срок у нее был хоть на месяц больше, она не смогла бы надеть его.
Она посмотрела на часы, довольная, что смогла подготовиться за такое короткое время. Ее выписали только в четыре, и ей потребовался еще час, чтобы убедить Нэша, опекающего ее, как наседка, что она справится и без него. Наконец, она выгнала его в пять тридцать, настояв на том, чтобы он пошел домой, подготовился и потом заехал за ней.
Послышался стук в дверь, и Мэгги почувствовала, как комок нервов в животе немного напрягся. Она еще раз быстро взглянула на себя в зеркало и пошла по дому, выключая по дороге свет.
Нэш увидел Мэгги через стеклянные двери и почти прислонился к ним от облегчения. Он нервничал из-за того, что оставил ее одну, и понесся домой, быстро принял душ, оделся и поехал к ней. Его сердце колотилось, пока он шел по дорожке, и перед тем как постучать, подумал, насколько легко можно будет вышибить дверь, если Мэгги не ответит в течение минуты.
Однако все его защитные инстинкты мачо быстро умерли, когда она открыла дверь. Он перестал воображать, как она лежит без сознания на полу в доме; теперь он представлял себе, как сорвет с нее платье и бросит на кровать.
– Вау.
Она выглядела потрясающе. Ее шелковое белое, с желтоватым оттенком платье было великолепно. Глубокий вырез открывал грудь. Талию охватывал широкий пояс, юбка ниспадала до пола, повторяя изгибы ее тела, и сверкала у края, словно рыбий хвост.
Ткань переливалась жемчужным блеском и колыхалась при малейшем движении ее тела. Он так сильно хотел прикоснуться к ней, что знал: не сможет думать ни о чем другом весь вечер – как его рука будет скользить по шелку, ощущать затвердевшие соски под материалом, тепло и податливость изгибов тела Мэгги.
У нее на шее было короткое тройное колье из черного жемчуга, и он сжал руки в кулаки, чтобы не погладить его.
Сердце Мэгги застучало от его одобрительного взгляда.
– Ты сам вау, – пробормотала она.
Он выглядел как модель. Она впервые видела его в костюме, и эффект был ошеломляющий. Его черный смокинг сидел потрясающе, и она не могла решить, какой Нэш красивее: Нэш в джинсах или Нэш в смокинге. Ей пришел на ум еще один образ, и она мысленно дала себе пощечину.
Конечно же обнаженный Нэш.
Нэш медленно окинул взглядом ее лицо, запоминая каждую черточку. Сегодня она накрасила глаза темным карандашом и тушью, и они выглядели страстными и соблазнительными. Манили его, искушали взять ее на руки и провести всю ночь здесь, в постели. Затем он заметил искусную наклейку на ее виске и призвал на помощь свой разум.
– Как себя чувствуешь? – спросил он, убирая челку с ее лба, чтобы все осмотреть.
Мэгги отстранилась от него и закатила глаза.
– Я в порядке.
– Уверена? – не успокаивался он.
Мэгги знала, что, если они сейчас же не уедут, она разрыдается. Она не могла вынести его заботу.
Ей не хотелось случайно сболтнуть о том, что она к нему чувствует – ведь это еще больше все усложнит.
– Да, Нэш.
Она сделала шаг вперед, заставляя его отступить, прошла мимо него и направилась к его машине.
Нэш повернулся и смотрел ей вслед. На спине был вырез, и он чуть не застонал в голос.
Как он может не прикоснуться к этому?
В затемненном зале гремела музыка, и Мэгги с завистью смотрела, как толпа весельчаков, включая Нэша, отрывается на танцполе. Столики были украшены плавающими в воде свечами, серебряной мишурой, красными льняными салфетками и темно-зеленым трилистником. Огоньки мерцали и отражались в бокалах и мишуре.
