Карен Робардс - Дитя любви

– Там, внизу. – И Мэгги, обрадовавшись вопросу, показала на черную сверкающую ленточку реки, казавшуюся с такой высоты совсем узкой. Каменистые крутые склоны обрыва, белесо отсвечивающие в лунном свете, выглядели неприступными.

– Там, внизу? – ужаснулся Линк.

– Ты повторяешь слова, совсем как попугай Горацио. – Мэгги кинула на него удивленный и недовольный взгляд.

– Горацио? – отозвался Ник. – Ты хочешь сказать, что эта ужасная птица все еще живет у тетушки Глории?

– Он тебя тоже не особенно жаловал, – фыркнула Мэгги. Затем, не в силах сдержаться, захихикала. Горацио, большой амазонский желтоголовый попугай, всегда был любимцем тетушки Глории и находился при ней неотлучно. Ему, должно быть, как и ей, перевалило за пятьдесят. Непонятно почему, но с самого первого раза, как попугай увидел Ника, он невзлюбил его, и тот платил ему тем же.

– А ты помнишь, как он гнался за тобой по лестнице? – и она вновь рассмеялась.

– Еще бы не помнить! – давясь от смеха, произнес Линк. – Ники с воплями вйскочил из дома, как будто ему фитиль вставили, а эта птичка орала вслед «Плохой, плохой!», да еще пыталась вцепиться в шею! А когда попугай все-таки сел ему на спину, я думал, что братишка умрет со страху! Смешнее ничего в жизни не видел.

– Ха-ха-ха, – мрачно передразнил его Ник.

– И чего ты ему такое сделал, а, Ники?

– Он запустил в него мячом, а когда Горацио погнался за ним, Ник получил по заслугам. И мальчишки еще долго дразнили его после этого.

– Пока я их не поколотил, – улыбнулся Ник. – Если бы он не напугал меня так, быть бы ему поджаренным на обед. Так, значит, это чудовище все еще живо?

– Очень даже.

– Жду не дождусь встречи.

– Что-то я не помню, чтобы приглашала тебя.

– Ну, вот опять снова-здорово, – пробормотал Линк.

– Магдалена, ты действительно не хочешь, чтобы мы поехали с тобой? – тихо спросил Ник.

Мэгги колебалась. По опыту она прекрасно знала, что этот тихий мягкий голос ровно ничего не значит и что все равно Ник сделает так, как захочет, не важно, нравится ей или нет. Она понимала, что, по крайней мере, должна попытаться остановить его, заставить уйти, ради себя и ради Дэвида. Но ей было так весело, так приятно вспоминать старые времена, посмеяться, и так хорошо чувствовать его рядом, хоть ненадолго. Сейчас они были одни, ей не надо следить за каждым словом, за каждым жестом, бояться, что Лайл может заметить. Что случится, если они вместе поедут к тетушке Глории? Когда-то, давным-давно, она обожала его, и, хоть с тех пор немало воды утекло, Ник для Глории по-прежнему оставался другом. Ну разве не может она побыть с ним, совсем чуть-чуть, вдали от посторонних глаз? И Мэгги вдруг осознала, что сейчас ей больше всего на свете нужен друг. И осознание это было болезненным и горьким: ведь Ник всегда был ее самым близким другом. – Ты все еще в вечернем костюме, – проговорила она, словно выдвигая причину, почему ему не стоит ехать. Как ни странно, она только сейчас обратила на это внимание. – Тетушка Глория не узнает тебя.

Да и она сама вряд ли могла сказать, что знает теперешнего Ника. За все время, что они были вместе, она не помнила, чтобы он надевал костюм, за исключением одного раза, когда он пришел на школьный бал. Тогда это был смокинг с чужого плеча, сейчас костюм сидел так, словно его сшили на заказ. Еще в клубе Мэгги обратила внимание, что даже в строгом деловом костюме, который, как правило, не подчеркивает физические особенности – широкие плечи, узкие бедра, – вся его крепкая мускулистая фигура отнюдь не утратила своей мужественности, наоборот, он выглядел еще сексуальнее. Сейчас его черные волнистые волосы растрепались, на щеках стала заметна слегка отросшая щетина, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук слегка приспущен, и Ник был так опасно привлекателен, что от одного взгляда на него у нее начинало учащенно биться сердце.

– А я напомню. – Глядя сверху вниз, он улыбнулся, прочтя в ее глазах все, что она пыталась скрыть. Лицо Мэгги не дрогнуло, но глаза засветились улыбкой, когда, тряхнув головой, она молча повернулась и решительно направилась к самому краю обрыва. Ну что ж, если он такой умник, то она ему покажет, кто чего стоит.

– Эй! – Ник схватил ее за руку в тот момент, когда она подошла к краю. – В темноте не видно, но ты сейчас свалишься!

– Там тропинка, дурачок, – вырывая руку и не оборачиваясь, бросила она, и затем, сев на землю, свесила вниз ноги. Под ними была почти стометровая пропасть. Она улыбнулась и, не говоря ни слова, оттолкнувшись руками, съехала метров на девять вниз по сухой глинистой ложбинке между камнями – единственному пути, по которому можно было спуститься до скалистого выступа, откуда начиналась тропинка, ведущая на дно ущелья.

– Магдалена! – раздался отчаянный крик. Видимо, Ник хотел удержать ее, но не успел. Ее стремительный и неожиданный спуск сопровождался градом камней и комьев глины. Оказавшись на выступе, она с вызовом взглянула вверх и увидела, что он сидит на корточках у самого края, вытянув руку, словно все еще пытаясь поймать ее. На фоне темного неба лицо его казалось неестественно бледным.

– Ну давай, спускайся! – поддразнила она, отряхивая джинсы. – Ты ведь хотел повидаться с тетушкой Глорией, не так ли?

– Ах ты, негодница! Ты сделала это нарочно, чтобы напугать меня. – Она промолчала, поскольку Ник был прав. Она широко улыбнулась ему, а он глядел вниз, как бы раздумывая, стоит ему последовать за ней или нет. Глинистый откос действительно был крутым, но вовсе не таким страшным, как показался ей когда-то, когда Херд впервые провел ее этим путем. Кроме того, это был кратчайший путь к реке. Мэгги уже открыла рот, чтобы поднять Ника на смех за трусость, но тут он оттолкнулся и поехал вниз. Она едва успела отступить в сторону, как, высоко подняв колени, он шлепнулся рядом.

– Молодец! – захлопала она в ладоши и тут же придвинулась ближе, поскольку места было мало.

– Черт, я в клочья порвал брюки, – проворчал он, вставая и ощупывая себя сзади.

– Дай я посмотрю. – Сдерживая смех, Мэгги протиснулась за его спиной и подняла полу пиджака. Действительно, задняя часть его темно-синих шерстяных брюк была изорвана, и сквозь дыры проглядывали не только короткие белые трусы, которые тоже пострадали, но и ягодица.

– А у тебя на трусах дырка, и я вижу твою попку, – произнесла она дразнящим голосом маленькой девочки – точь-в-точь, как когда-то он.

– Что? – Ник еще раз ощупал себя и, обнаружив большую дыру, расхохотался. Мэгги уже не могла сдерживаться и тоже громко засмеялась.

– Жаль, что нет стаканчика с кока-колой, чтобы запустить им в тебя!