Сандра Браун - Танец судьбы
– Блэр! – В его голосе было неподдельное изумление. – Возможно ли это?
Блэр открыла глаза.
– Не останавливайся!
– Но…
– Пожалуйста, Шон. Если ты любишь меня.
Он пристально посмотрел на нее – с удивлением и бесконечной нежностью.
– Господи! Да! Я люблю тебя. Неужели ты сомневаешься в этом?
– Тогда продолжай. Пожалуйста! – Обхватив его руками, Блэр притянула к себе его бедра.
На долю Шона выпало самое трудное – обуздать свою страсть. Ему это удалось только потому, что он очень любил Блэр и боялся испугать ее или причинить ей боль. Держа под контролем желание, Шон с необычайной осторожностью, медленно входил в нее. Многолетние физические тренировки помогли Блэр перенести это легче, чем он ожидал, но Шон не утратил бдительности даже тогда, когда Блэр перестала напрягаться и расслабила мышцы.
Оторвав голову от подушки, Шон нежно поцеловал Блэр. Ее глаза широко раскрылись.
– Тебе не больно?
Она мотнула головой.
– Нет, – одними губами прошептала Блэр. Она вдруг ослабела при мысли о том, что произошло между ними, об этом непостижимом чуде.
– Ты уверена в этом?
Блэр кивнула. Ей не хотелось шевелить языком.
– Почему ты меня не предупредила, Блэр?
– Неужели это сейчас важно? – удивленно спросила она.
Тут Блэр почувствовала, что Шон сотрясается от смеха.
– Из этого, пожалуй, следует сделать вывод, который удовлетворил бы нас обоих. – Шон, наклонив голову, поцеловал Блэр в ямочку посреди шеи.
Блэр выгнулась, как кошка.
– И ты сможешь сделать такой вывод? – она вздохнула, ощутив, как Шон снова припал к ее соскам.
– Я – нет. Мы вместе – да.
– Я даже и подумать не могла, что в первый раз будет так хорошо, – сказала Блэр, целуя теплое плечо Шона.
– Уверен, что такое случается очень редко, – ответил он, нежно проводя пальцем по ее ключице, – и только если мужчине повезет и он сумеет воспламенить такую секс-бомбу, как ты.
Блэр звонко шлепнула его по заду. Шон игриво куснул ее за ушко и пощекотал усами.
– Ах, Шон Гаррет, всего лишь за одну ночь вы совершенно развратили меня. Поцелуй меня, – потребовала она, захватив его голову своими маленькими руками и притянув к своему рту.
Блэр еще продолжала чмокать его в губы, когда Шон вдруг отстранился и странным голосом спросил:
– Скажи, Блэр, а кто этот Коул?
Блэр уронила голову на подушку и широко раскрыла глаза. После того как они немного пришли в себя, Шон принес ей из ванной влажное полотенце, включил ночник, и теперь на их раскрасневшиеся тела лился мягкий свет. Услышав его вопрос, Блэр побледнела. Шон внимательно смотрел в ее зеленые глаза, в каждом из которых отражалось по светильнику.
– Я уже говорила тебе, что некоторое время жила с этим человеком.
– Извини, но теперь я могу утверждать, что ты не жила с этим человеком в общепринятом смысле слова.
От неприятных воспоминаний Блэр зажмурилась.
– Да, в этом смысле мы не были близки.
Поняв, что из-за его вопросов с лица Блэр исчезло сияющее выражение удовлетворенной женщины, Шон сказал:
– Не говори ничего. Я понимаю, это тебе неприятно.
– Нет, – возразила Блэр, взяв его за руку. – Я хочу, чтобы ты знал.
Шон подождал, пока она соберется с мыслями. Глядя на ее красивое лицо, он легонько поглаживал ей лоб кончиками пальцев.
– К тому времени, как Коул, проучившись два года в колледже, приехал в Нью-Йорк, я уже жила там несколько лет. Я была старше. Он приехал в Нью-Йорк, взбунтовавшись против отца, школьного учителя физкультуры, для которого не было ничего ужаснее мысли, что его сын станет балетным танцором. И это несмотря на то, что Коул был физически более развитым и сильным, чем любой футболист из школьной команды.
Блэр вздохнула, потом положила большую ладонь Шона себе на живот и, продолжая рассказ, машинально поглаживала его пальцы.
– Коул еле смог вырваться из дома. Приехав в Нью-Йорк, он по-настоящему голодал, пока не отыскал место официанта. Эта работа дала ему возможность посещать балетные классы. Он понравился мне, я его пожалела и предложила ему пожить в моей квартире, пока он не устроится.
Мы все больше и больше влюблялись друг в друга, и наши глаза сияли любовью. Все считали нас любовниками. Коул порывался позвонить домой и сообщить отцу, что он живет с женщиной, которая к тому же старше его. То есть он хотел доказать отцу, что, несмотря на свое увлечение балетом, он стал настоящим мужчиной.
– И что? – спросил Шон, когда взволнованная Блэр немного успокоилась.
– А то, что он так и не смог доказать этого мне, хотя и прожил вместе со мной полтора года.
Шон почувствовал, что Блэр сжалась и отодвинулась от него. Он сел поближе и крепко обнял ее, опасаясь, что она замкнется. Теперь он знал, почему она так неопытна в любовных ласках. Ее наивность и неискушенность, явно не соответствующие ее возрасту, могли показаться притворными, но теперь-то он убедился в ее искренности.
– А что было потом? – спросил он, прижимаясь губами к ее лбу.
– Однажды Коулу взбрело в голову, что он не может больше так жить, и он бросился под поезд метро.
– Вот черт! – Шон тяжело вздохнул и насупил брови, поняв, что причинил ей мучительную боль. Шон был бы счастлив сделать все, что угодно, лишь бы облегчить мучения Блэр.
– Ты любила его? – помолчав, спросил он.
– Да. Хотя теперь понимаю, что эта любовь была особого рода. Я просто жалела его. Я разделяла его страдания, вызванные непониманием родителей, и сочувствовала ему. Я же была нужна ему для самоутверждения. А он был нужен мне, потому что постоянно говорил, какая я хорошая. Не слишком прочная основа для любовной связи. Я не стремилась снова кого-нибудь полюбить. Танцы были моей единственной любовью.
У Шона замерло сердце.
– Были?
Блэр посмотрела на него и погладила пальцем его усы.
– Не своди меня с ума. Ведь всего час назад я считала, что самое высокое наслаждение, как я его понимала, дают человеку только танцы. Теперь я знаю, что существуют и другие чувства, прежде неведомые мне.
– Я рад, что помог тебе узнать их, – сказал Шон с наигранной серьезностью, но в его глазах сверкали веселые огоньки.
Блэр склонила голову набок и подозрительно посмотрела на него.
– А ты ведь никогда не рассказывал мне, как ты приобрел такой опыт в искусстве любви. Я понимаю, конечно, – многие годы практики. Но кто же обучил тебя всему этому?
Шон все еще улыбался, но в его глазах появилась грусть.
– Да. Одно время я думал, что она могла бы стать миссис Шон Гаррет, однако все сложилось по-другому.
– О! – Блэр, пробудившая эти неприятные для нее воспоминания Шона, пожалела, что коснулась этой темы. Лучше бы ничего не знать. Может, ей далеко до этой неизвестной женщины.
