Маша Царева - Симпатичная москвичка желает познакомиться
Подумать только, какая фифа! Как будто бы поклонники могут быть только у таких склонных к анорексии спичек с накладными ресницами, какой является она сама.
— Представь себе, — Боже, до чего же приятно мне было видеть, как вытягивается ее напудренная мордашка, — он иностранец. Вот через пару недель беру отпуск и еду к нему.
— Чудеса, — подивилась Диночка, — но розы и правда красивые. Слушай, а может быть, он перепутал?
— Что?
— Курьер! Может быть, цветочки не тебе предназначались? — в ее голосе была плохо скрываемая надежда.
«Ага, тебе!» — злорадно подумала я, а вслух сказала:
— Ну нет, такого быть не может. Там же была карточка.
— А, ну тогда да, — вздохнула Дина, — да уж, везет тут некоторым, Кашеварова. Мне вот что-то таких цветов никто не присылает.
Это была безоговорочная капитуляция.
Наверное, это глупо, но в тот момент я почувствовала себя настоящей звездой.
* * *Телефон зазвонил не вовремя, в самом разгаре производственной летучки. Степашкин нудно вещал о том, что нашим корреспондентам не хватает, мол, активности, и что материалы должны быть более динамичными, а темы репортажей — хоть изредка эксклюзивными, когда из моей сумочки раздался траурный марш.
Все время забываю о том, какой эффект производит на посторонних привычное моему уху трагическое пиликанье.
Кто-то из коллег посмотрел на меня с откровенной неприязнью, кто-то, вздохнув, покачал головой — мол, что с идиотки возьмешь, кто-то прыснул в ладошку. А лицо Степашкина налилось краской, точно поспевающее яблочко на ласковом солнце. Он снял (нет, правильнее будет сказать — сорвал) очки и швырнул их на стол.
— Что это такое? — его голос срывался.
— Всего лишь мой мобильный телефон, — пожала плечами я, — извините, мне надо выйти на минуточку.
— Я же русским языком просил отключать телефоны на время совещаний! — отчеканил он.
Но я уже устремилась к двери, на ходу небрежно бросив: «Это очень срочно!». Вот еще, буду я с каким-то Степашкиным церемониться.
— Слушаю!
— Александра? — неуверенно поинтересовался бархатный мужской голос с мягким британским акцентом.
Где-то я уже этот голос слышала… Да нет, не может быть… И все-таки…
— Алан?! — не веря своим ушам, уточнила я.
— Да, это я. Как приятно, что вы меня узнаете.
Я, конечно, знаю, что нельзя давать мужчине почувствовать себя подарком Фортуны, эксклюзивным явлением и ценным призом. Поэтому и поспешила расставить точки над «i».
— Просто у меня больше нет знакомых англичан… Постойте, но откуда же вы знаете мой телефон?
— Элементарно, Ватсон. Вы мне сами его дали, когда мы беседовали в прошлый раз.
— Да, точно… Вы получили мое последнее письмо? — немного нервничая, поинтересовалась я.
— А то, — я не видела его лица, но голос Алана уж точно улыбался, — поэтому я и решил вам позвонить. Саша, я хочу, чтобы вы ко мне приехали.
Я ушам своим не поверила:
— Что-о?!
— Я действительно хочу, чтобы вы приехали в Лондон, — тщательно проговаривая каждое слово, повторил он, — вы об этом подумали?
— Да, но… Я прочитала, что англичане… Да и моя подружка сказала… Короче, Алан, у меня татуированный дракон во всю спину. Вы уверены, что вас это не смущает?
— Саша, вы просто прелесть, — восхитился он, — и давайте оставим эти стереотипы. Вы что, и правда считаете, что все французы круглосуточно едят лягушек, японцы кланяются друг другу при встрече, а русские — хлещут водку бутылками?
— Лично я из крепких напитков предпочитаю текилу, — пробормотала я, — хоть и живу в России.
— Ну вот видите. А я, выходит, предпочитаю девушек с татуировками. Хоть и являюсь британским снобом, — усмехнулся он, — так какого ваше решение?
— Я даже не знаю… Все как-то быстро произошло, — замялась я, — я ни о чем таком и не думала…
— Бросьте, не можем же мы переписываться, как дети. Будьте смелее. Вы ничем не рискуете. Жить будете не у меня, а в отеле. Если мы не понравимся друг другу, то я оставлю вас в покое. Погуляете по Лондону, со своей подругой пообщаетесь.
Последний аргумент показался мне наиболее убедительным. И правда — а когда еще мне выпадет возможность повидаться с Леркой? Да еще и не потратив при этом ни гроша.
Из кабинета, где проходило совещание, высунулась голова Степашкина.
— Александра, вы еще долго? — ледяным тоном спросил он.
— Я разговариваю, — беспечно ответила я.
— Вижу. С вашей стороны очень вежливо болтать по телефону, когда несколько десятков людей ждут вашего отчета.
— Закругляюсь, — прошипела я, и нагло отвернувшись, сказала уже Алану, — знаете, я приняла решение. Я приеду к вам.
— Вот здорово, — обрадовался он, — тогда мне нужен номер вашей кредитной карточки. Или координаты турфирмы. Чтобы я мог перевести деньги на поездку.
Он что, вот так просто поверит моему слову? Даже не потребует номера моего паспорта, почтового адреса? А вдруг я собираюсь его обмануть? Он деньги переведет, а я решу никуда не ехать и потрачу их на новое пальто.
С ума сойти — либо он наивный бесхребетник, который судорожно цепляется за каждую призрачную возможность построить отношения. Либо просто по каким-то непонятным причинам счел меня девушкой своей мечты. Есть, правда, еще один вариант, тоже весьма заманчивый — он может оказаться сумасшедшим миллионером, которому ничего не стоит оплатить авиабилеты хоть для пары сотен русских невест.
А он тем временем засыпал меня вопросами организационного характера.
— Когда вы сможете приехать? Вы можете выбраться на неделю или только на выходные?
Подумав, я ответила:
— На неделю!
Представляю себе лицо Степашкина, когда я объявлю ему о незапланированной «командировке»! В его глазах будет лед, а губы сожмутся в подобие утиной гузки.
Он сам виноват.
Если бы он не высунулся из кабинета, не потревожил бы мой покой очередной порцией дурацких претензий, может быть, я и не решилась бы на столь отчаянный шаг.
Кто бы мог подумать, что именно ненавистный Максим Степашкин станет катализатором великих перемен в моей жизни.
* * *В это невозможно поверить, но все же это и в самом деле происходит со мной. В моем паспорте — новенькая британская виза, а в сумочке — авиабилеты «Шереметьево — Хитроу». Я лечу в Лондон, чтобы встретиться там с Аланом Джексоном, виртуальным другом, претендентом на роль жениха, которого я никогда в жизни не видела, но который в данный момент был для меня даже более реален, чем все окружавшие меня мужчины вместе взятые.
