Диана Чемберлен - Тайная жизнь
– Что это? – Он указал на тетрадь в ее руках.
– Часть дневника. Есть кое-что, что я хотела бы показать вам.
Он раскрыл перед ней дверь. На нем были джинсы и тенниска, которая некогда была красной, но выцвела и стала лиловато-розовой, что хорошо смотрелось в сочетании с его загорелыми руками.
– Извините, что здесь так жарко.
Было жарко. Хижина была размером с ее спальню в Санта-Монике и была чисто функциональной. Пол был из неокрашенного дерева. На крошечной кухне в углу стоял маленький холодильник, двухкомфорочная плита и раковина. Софа и кресло, обитые шотландкой промышленного изготовления, стояли в другом углу рядом с плитой, отапливаемой дровами. Газеты и книги заполняли тяжелый кофейный столик, а вентилятор в окне над плитой гонял по комнате горячий воздух. Третий угол образовывал маленький туалет, или, скорее, ванную комнату. Кровать Бена была в четвертом углу, перед одним из двух передних окон. Кровать была чем-то средним между двухспальной и одиночкой, без разделения изголовья и подножья. Она была покрыта сине-белым одеялом, которое выделялось в комнате красотой ручной работы. В центре стоял круглый стол с витыми ножками и четыре деревянных кресла с прямыми спинками.
– Извините, что так мало места. – Бен посмотрел вокруг, как будто впервые обратил внимание на размеры своей хижины. – Так примитивно.
– Это по-сельски, – сказала она тоном комплимента. Она посмотрела на Бена. Несмотря на резкое поведение, он явно не соответствовал этой маленькой голой горной хижине.
– Снаружи немного прохладнее, – сказал он. – Почему бы нам не вынести стол на улицу, чтобы поесть?
Он поставил стол и два деревянных стула на маленькую площадку перед хижиной.
– Вы здесь действительно изолированы, – сказала она. – Ночью, должно быть, страшно.
– Не страшно. Скорее одиноко. – Он принес бутылку вина из хижины и разлил его в пластмассовые стаканчики. – Извините за такую посуду.
– Если вы еще за что-нибудь извинитесь, я уйду. – Она взяла вино, которое он предложил, надеясь, что оно немного развяжет ему язык. Она представила себе пьяного Кайла, просящего у Кэйт помощи в своих затруднениях с Сарой Джейн, и засмеялась.
– Что такого смешного?
– Я больше узнала о Кайле, чем когда-нибудь хотела знать. Вам известна булочная на Мэйн Стрит?
– Миллера?
– Да. Вы знаете Сару Джейн Миллер?
– Это женщина-тяжеловес?
То, что он так добр в своем описании Сары Джейн, хорошо говорит о нем, подумала она.
– Да, она была первая у Кайла.
– Первая?.. – На минуту он показался смущенным. Затем его лицо осветилось теплой улыбкой. – О, вы имеете в виду, его первой?
Она кивнула.
Бен поставил свой стакан и рассмеялся.
– Возможно вам не следовало бы это говорить. А Лу знает?
Иден поведала ему, как Лу сама организовала ее встречу с Сарой Джейн.
– Ничего удивительного, – сказал Бен. – У Лу и Кайла не было больших секретов от друг от друга.
«Вот именно», – подумала Иден.
– Лу единственная в своем роде, – продолжал Бен. – Она вдохновляет меня. Когда я барахтаюсь в самоунижении, то думаю о том, чего она добивалась своей позитивной позицией. Она ведь никогда не позволяла своему несчастью отбросить ее назад.
– Нет, никогда. – Иден подумала о смене темы, но ей было интересно, насколько много Бен знает.
– Она говорила вам, как это случилось?
– Автомобильная катастрофа. Вы были с ней, верно?
Она изумилась сама себе, зная правду, но остановившись на лжи.
– Да.
– Она говорила, что ехала слишком быстро, и в нее врезался фургон.
– Это звучит так, как будто это была ее вина.
– Она водит как безумная, – сказал Бен. – Вам повезло, что остались целой.
Иден отхлебнула своего вина.
– Она очень любит вас, – сказала она.
– Лу и Кайл интересуются мной. В основном, из чувства долга.
Она отложила корку от своего цыпленка.
– Что ошеломило меня, так это то, что Кайл ни в коей мере не подправлял дневник. Если бы я была на его месте, мне бы хотелось вырвать кое-где несколько страниц.
– Может быть, он этого и хотел, но он археолог. Он никогда не смягчает факты. Кроме того, он сказал, что ваша мать хотела бы, чтобы он был и ваш. А она знала, что в нем.
– Да-а, но правда состоит в том, что моя Ма была немного не в себе. Ее не беспокоило, что я буду знать о ней. – Она наклонилась вперед и поставила локти на стол. – Расскажите мне о себе, Бен. Не знаю, что спросить, потому что у меня есть ощущение, что некоторые вопросы лучше не задавать.
– Некоторые, да. – Он улыбнулся. Его глаза были серыми, по-настоящему серыми, бледными, как туман.
– Я родился в Мэриленде, Бетезда. Тридцать восемь лет тому назад. У меня есть брат Сэм, он психиатр, богатый и удачливый. Мой отец был врачом, мать медсестрой. Они умерли несколько лет назад с интервалом в пару месяцев.
– О, извините!
Бен взял кусок цыпленка, прежде чем ответить.
– Да, это было тяжело для Сэма и меня, – сказал он, – но для них, может быть, лучше всего. Я не могу представить одного из них, живущего без другого.
– Вы когда-нибудь хотели быть археологом?
– С подросткового возраста. Мне нравится изучать прошлое. Это безопаснее, чем будущее. Не слишком много сюрпризов.
– Вы оставили преподавание? – Она подалась вперед. Он был еще разговорчивый, еще комфортный.
– Да, я так полагаю. – Он бросил кусочек своего бисквита белкам на край прогалины. – Мне нравится стоять перед людьми, пытаясь объяснить им что-то, и притом достаточно доходчиво, чтобы они могли что-нибудь вынести из этого. Мне нравится работать с действительно блестящими студентами, которым многое прочат. – Он пожал плечами. – Но знаете, в полевой работе тоже много хорошего.
– Вы лишились… как имя вашей жены? – Более опасная почва, но он, кажется, не уходит от вопросов.
– Шарон? Я лишился жизни, которая у нас была. У нас было так много планов, и мы так много сделали вместе, что трудно забыть, вы понимаете?
Она кивнула, думая о своем собственном браке.
Они с Уэйном были на удивление мало вместе за те пятнадцать лет, что были женаты. Кэсси была их единственным общим делом.
Он положил цыпленка и наклонился вперед.
– Я спроектировал дом, в котором мы жили. Это всегда была моя цель, и мы многое построили своими руками. Хотите увидеть его изображение?
– О, да!
Он вытер пальцы салфеткой и пошел в хижину. Вернувшись, он показал ей снимок красивого современного строения, и ей не составило труда вообразить его внутри.
– Это чудесно, – сказала она.
– Он находится в лесном массиве, спускающемся к воде. Не огромный – мы не могли осилить огромный – но действительно красивый. Масса стекла. Мы жили в нем восемь лет, и я никогда не переставал изумляться, что мы его сделали.
