Галина Маркус - Непреодолимая сила
– Я постараюсь, – Костя совсем упал духом.
– Пастарайся, дарагой, завтра, ну, так и быть, в четверг, в три часа дня мы придем.
…Эта ночь показалась Косте настоящим кошмаром. Что продать? Где взять деньги? Ни одно решение не подходило. Косте было плевать и на салон, и на доходы, только страх – вдруг они узнают про Таню, – не оставлял его. Эх, не будь он еще, помимо всего, в долгу… А там тоже люди конкретные, отсрочки не дадут. Как заработать, случись что салоном? «Алгоритм» пока больше забирал, чем приносил, не взирая на перспективы.
Мать с тревогой вглядывалась в него, но он уходил от вопросов, не желая ее пугать. Утром в салон позвонила Таня, но что он мог объяснить? Только попросил подождать, стараясь не выдать тревоги. Положил трубку и снова подумал – Таню надо обезопасить. Но как? Самое лучшее сейчас – это быть от нее подальше. Надо предупредить Серегу, пусть приглядит. Ноги сами принесли его в Вовкин кооператив.
Перемены, произошедшие в мастерской, впечатляли. Там работало уже около семи человек, и Вовка, вышедший к нему навстречу, имел очень важный вид. Серега с Пашкой тоже были здесь, но Павлик, увидев Лебедева, сразу ушел. Звягинцев с хмурым видом остался.
– Мужики, нужна помощь, – проговорил Костя.
Вовка по-хозяйски пригласил его в подсобку – «кабинет», как он ее называл. Серега пошел за ними.
– Что у тебя стряслось, лица на тебе нет? – поинтересовался он.
– Кавказцы на бабки поставили, а крышу мою замочили.
– Сколько? – деловито поинтересовался Вова, и Костя почувствовал надежду.
Конечно, друзья помогут, разве это деньги при таком-то размахе? Костя назвал сумму.
– Вов, ты помнишь, я свою долю не забирал, все оставил. Помоги! Не долю вернуть прошу, просто в долг.
– Э, погоди, во-первых, за долю я тебе тачку отдал.
– Знаю, Вован. Я тогда согласился – значит… Короче, не стану считать, сколько ты на мне сделал. У тебя совесть есть, сам посчитаешь. Еще раз говорю – дай в долг.
– Да у тебя и так должок, я знаю, немаленький имеется. А мне-то чем отдавать будешь? И кому первому?
– Сначала должен фарцовщикам отдать, а за полгода соберу тебе. Компы окупаться скоро начнут.
– Шутишь? – усмехнулся Вовка. – Я не могу рисковать предприятием. Вот если бы лишние были…
Сережа изумленно взирал на Вовку – он тоже был убежден, что тот не откажет:
– Погоди, Вован, ты чего? Они же пришьют его!
– А я ему с самого начала что говорил? Оставайся со мной, у меня крыша – менты!
Костино лицо потемнело.
– Ладно, я понял, – он развернулся к выходу.
– Постой, – окликнул Серега. – Не ожидал я от тебя, Вова. Значит, так, меня ты никакими тачками не обеспечивал, давай мою долю, я отдам Лебедеву. И Пашка отдаст, уверен.
Вовка вскочил с места, лицо его стало багровым:
– Неблагодарная ты свинья! Не хотите работать – уматывайте! Я и так все один на себе тащу, пока вы образовываетесь. Только бабок вы от меня не получите!
– Слушай, мы ведь можем и по-плохому попросить, – разъярился Сергей.
– Вот как? У тебя помнится, семья имеется? Дочка, жена? Неприятностей захотел… Ладно, я тебе их быстро устрою.
Бум! Раздался неприятный звук, и Вовка покатился в дальний угол, где свернулся, закрывши лицо руками. Сквозь его пальцы текла струйка крови.
– Оставь его, не видишь – это уже не человек, – тихо произнес Костя, – ничего он не отдаст, да и не надо.
Он вышел на улицу, закурил дрожащей рукой. Серега выбежал следом.
– Чтобы я с этой гнидой работал? Насрать я хотел на его деньги…
– Ладно, успокойся… – Костя протянул другу сигарету.
– Что ты будешь делать?
– Пока не знаю.
– Чем я могу помочь? Эта сволочь на процентах держала, а по сумме – обычная зарплата… Вот идиоты мы!!! Надо было сразу, еще, когда ты…
– Серый, если хочешь помочь, присмотри за сестрой. Вроде эти мрази про нее не в курсе, но на всякий случай. Я ей сказал, что у меня дела, ну так глянь, хорошо? Никогда не прощу себе, если что…
– Поздно спохватился, – не выдержал Сережа. – Как я за ней пригляжу, что скажу?
– Не знаю, придумай что-нибудь, хотя бы до четверга, пока я денег не наберу.
– А ты наберешь?
– Да выхода нет. Пойду к Мишке, придется его расстроить. Крантец нашей программной лавочке. А такой заказ был… Наработано там уже прилично. Да ладно. Продадим ЭВМ… Бэушные дешевле стоят, но уйдут быстро. Один вообще новый. И бабки заберу, что на развитие Мишке дал. Ну а там…
– Может, тачку загнать?
– Да с удовольствием, взял бы кто…
– Понятно…
– Спасибо тебе, Серый…
– За что это?
– Что не скурвился, хоть и зол на меня.
– За кого держишь? – нахмурился Сергей.
– Подвезти? – предложил Лебедев.
– Нет, мне тут рядом.
– Да, и еще, – Костя поморщился, – Пашке про мои дела не рассказывай.
– Да ладно, думаешь, он…
– Я знаю, Пашка порядочный. Только он скажет… что такой неудачник, как я, рядом с Таней делает? По самолюбию бьет. Прошу, как человека, ладно?
Серега молча протянул ему руку, тот пожал и уселся в машину. Звягинцев с тревогой посмотрел ему вслед и поспешил к себе.
Дома жена сообщила, что Таня поехала сдавать курсовую. До вечера Сергей не находил себе места, но сестра пришла домой в отличном настроении. Слава Богу, всю среду и четверг она оставалась дома, готовясь к экзамену. Он сделал вид, что приболел, и тоже остался. Впрочем, идти ему было некуда. Сережа ничего не рассказал своим, но мысль, что у него теперь нет ни работы, ни денег, угнетала. Пашке он сообщил только, что попросил Вову вернуть ему бабки, тот отказался и угрожал. Пусть знает, с кем работает, а дальше – его дело. Паша удивился, но промолчал. После Нового года он с трудом шел на контакт.
В четверг, ближе к вечеру, Сереже показалось, что сестра звонит Лебедеву, но орал телевизор, и он ничего не услышал. Тогда он вышел на улицу, нашел работающий автомат и опустил две копейки. Подошла Костина мама.
– Сережа, здравствуй! А Кости нет дома… То есть, он говорит… в общем, сейчас!
– Привет.
По голосу Сергей сразу понял: все плохо.
– Молодец, что позвонил, а я ломал голову, как связаться. Звонила Таня, мать сказала, что меня нет, так что не проговорись, – ответил Костя.
– Я из автомата.
– Отлично.
– Отдал бабки?
– Нет, – Костя несколько секунд молчал. – Давай встретимся, прямо сейчас, у булочной, сможешь?
– Да, конечно.
Сережа даже не сразу узнал его – таким ссутулившимся, обреченным выглядел друг. Костя протянул руку за сигаретой.
– Знаешь, что меня больше всего поразило? Никогда не забуду… Что с людьми деньги делают! Мать мне всегда зудит – и ты таким станешь, может, не сразу, но… нельзя, мол, и Богу служить, и мамоне, одному начнешь не радеть. А для тебя, говорит, деньги – уже бог. Не, Серый, деньги для меня не бог…
