Ключи от кадиллака - Валерия Аристова
Мейбл улыбалась.
— Но дети... – начал Ральф.
— Дети привыкли жить с бабушкой, – Мейбл вздохнула, – я училась, ездила постоянно в Лон-Анджелес. Бабушка не может оставить ферму, лошади для нее – это жизнь. Она не хотела переезжать, и я смирилась с этим. Но я не прощу себе, если разрушу твою карьеру, Ральф.
— Ты поедешь со мной?
— Неделю там, неделю здесь? – она снова улыбнулась.
— Готова оставлять меня на растерзание голливудским дивам?
Мейбл махнула ресницами.
— Мы же договорились доверять друг другу? — спросила она, — придется и тебе мне довеять. А мне придется доверять тебе...
Тут снова зазвонил телефон, и Ральф схватил его, зная, кто звонит.
Мейбл кивнула.
— Скажи «да»! – прошептала она, когда он снял трубку.
И он сказал.
— Да.
...
Рождественский Париж казался сказкой, в которую Ральф даже не мечтал попасть. Они гуляли по ярко освещенным сияющим улицам, и ему удалось сделать кадр, который он давно задумал для своего блога. Вчетвером они держались за руки на фоне новогодней Эйфеливой башни и улыбались будущим свершениям.
— Папа, а ты и правда станешь великим актером? – спросила Аманда, когда они зашли перекусить в свою любимый ресторанчик.
— Конечно, – сказал он, – как только вернемся домой, сразу поеду в Голливуд.
— А мы пойдем в кино смотреть на тебя? – Себастьян, казалось, ему не верил.
— Если захотите, то пойдете.
— Дядюшка Патрик будет в полном шоке! – воскликнула Аманда, – представляешь, тебя будет знать весь мир!
Ральф улыбнулся. Съемки начинались в феврале, до этого нужно было приехать несколько раз на площадку, на снятие мерок, на примерки, на разные мероприятия. Но в Париж им все же удалось прилететь. Он смотрел на улицу, на радостных прохожих, спешащих к своим близким за праздничный стол. На яркие фонарики, новогодние украшения и просто окна в домах... Когда-то Париж предал его, но теперь полностью реабилитировался. Мейбл сидела напротив, листая меню. Дети шумели, обсуждая, как будут хвастаться одноклассникам, что папа их – великий актер. А впереди его ждал замок Перпени, толпы родственников, которые когда-то раздражали его, а теперь... А теперь он стал им равным, понял Ральф. И они ничего не могут предложить ему из того, чего у него нет. Это будет просто новогодний прием, и наконец-то он сможет спокойно пожать руку дядюшке-герцогу...
— Когда-то мне казалось, что весь мой мир – это ты, Мейбл, – сказал он, наклоняясь к ней через стол.
Мейбл положила меню и удивленно смотрела на него. В волосах ее путались искры от блестящих сережек, а глаза сияли ярче бриллиантов.
— А теперь? – спросила она тихо.
Ральф взял ее руку и как в старинных фильмах, поднес ее к губам.
— А теперь я убедился в том, что был прав!
