Отчим. Куколка для Монстра - Ольга Дашкова
Сам не помню, как довел ее до спальни, хотел там оставить, закрыть, чтобы сидела тихо и не натворила глупостей. Но остался сам и совершил свои. Потому что понимал: не возьми я ее сейчас, не переболей этим, это бы все равно неминуемо случилось позже.
Этого было не избежать.
Понял это потом, когда все случилось, а еще что не смогу отпустить ее, отдать другому, спокойно смотреть со стороны, как это было раньше, и держать себя, сковывая калеными цепями эмоции.
Не сопротивлялась, сама целовала, кусая губы, царапая плечи до крови, но я не чувствовал боли, лишь свою потребность в этой девушке. Возбуждение разрывало на части, член болезненно упирался в ширинку. Готов был кончить лишь от прикосновения к ее обнаженной коже, к груди.
Дорвался как одержимый, думал, ребра ей сломаю или сделаю больно, возьму грубо, знал, что девственница, даже не спрашивая. Просто знал, как зверь, чуял запах нетронутого лона, лишь я, только я буду первым и последним в ее жизни. А если нет, то не жить ни ей, ни мне.
Соски припухшие, грудь небольшая, в ладони помещается, а я впивался в нее, кусал, засасывая в рот нежную плоть. Трогал влажные половые губы, лаская вдоль промежности, а она выгибалась навстречу, стонала, просила большего.
Взял грубо. Вошел одним толчком на половину длины члена, замер, сходя с ума от того, какая она внутри узкая и горячая. Подобно животному, учуял кровь, опустил голову, опершись на колени, сжал челюсти до скрежета зубов. Член входил медленно, я просил ее расслабиться, стимулировал клитор, но Вита была напряжена, а у самого слюна скапливалась во рту, как хотел попробовать ее на вкус.
Не выдержал, вышел, припал к раскрытой киске губами, начал слизывать ее влагу, кровь, понимая, что никогда бы и ни с кем не позволил себе такого. Но с ней можно. Она МОЯ.
Яйца отяжелели от спермы, все тело покрылось потом и испариной, а когда она кончала на моих губах и языке, пронзая тишину криком, уши закладывало. Долго еще слышал этот крик и чувствовал вкус ее оргазма во рту.
Снова вошел в нее, мышцы сжимали мой член, доили, киска просила спермы. Кончил, изливаясь глубоко внутрь, член пульсировал, а я хрипел, поглощенный удовольствием, которого не испытывал никогда.
Заснула сразу, повернулась на бок, сложила руки под голову. Перед глазами все еще были красные круги, ноги едва держали. Взял с кресла покрывало, накрыл её, оделся, вышел, прикрыв двери, не оборачиваясь, понимая, что могу остаться. Ушел в кабинет, не спал всю ночь, понимая, что случившегося не исправить и я уже обречен.
Случилась Виталина.
Ее имя означает «жизнь», рядом с ней я дышу, так что легкие обжигает огнем. Рядом с ней сердце не похоронено под толстой могильной плитой, оно трепещет, оно вырывается наружу, выламывая ребра.
Вальтер прав, у нас проблемы. У меня проблемы.
— Что там говорили врачи, я ничего не понял.
— Я понял, что все не так хорошо, как могло бы быть.
Белые стены клиники угнетают и давят. Не был в таких давно уже, но они давили на меня месяцами десять лет назад. Тогда я сам лежал в такой же с ожогами, понимая, что потерял брата в страшной аварии.
Мне было двадцать восемь, я хотел мстить, хотел во всем разобраться, знал, что все случившееся произошло не просто так, это не было несчастным случаем, и мои догадки оказались правдой.
— Вы кто?
В коридор из палаты вышел невысокий мужчина в белом халате, с надвинутой на брови шапочкой и маской на лице. Мы в больнице, в той, что была ближе к дому, не приходилось выбирать. Нашел Виту лежащей в душевой, решил, что она упала и ударилась, но все оказалось хуже.
Девушка вся горела, горячая кожа, бледная, тяжелое дыхание. Выключил воду, взял на руки, завернул в одеяло. Кричал Вальтеру, чтобы вызвал «скорую помощь», перепугал всех в доме. Поразила реакция Инны, она лишь стояла в стороне, прижав руки к груди, и смотрела, не задавая вопросов, не интересуясь, что с дочерью.
«Скорую» ждать не стал, водитель подогнал машину к крыльцу, загрузились вместе с Вальтером, ехали, казалось, целую вечность. Но когда передали девушку медикам, напряжение не спало. Ждали в приемном покое, потом, спустя несколько часов, когда Виту, после того как пришлось дать денег, положили в отдельную, самую лучшую палату, перебрались к ней.
— Так кто вы ей?
— Отчим, я ее отчим. Что скажете?
— Мать у нее есть или только отчим и его друг?
— Мать есть, но она приедет позже.
— Все не так радостно, как бы хотелось. Двустороннее воспаление легких. Почему она такая худая в девятнадцать лет?
— Балерина.
— Понятно. Так вот, анализы еще не все готовы, но что имеем, то имеем. Но это не все, мне очень не нравится ее сердце. Жалобы были?
— Не знаю, Вита почти восемь лет живет в академии, без понятия, на что она там жаловалась, мы с ее матерью не так давно вместе.
— Хорошо, будем лечить. И перестаньте всем вокруг совать деньги и пугать мой персонал. Мы не бросим ее и сделаем все, чтобы вылечить. И хорошо, что быстро привезли.
Доктор ушел, я даже имени его не спросил, сел в кресло, опустил голову, зарываясь пальцами в волосы. Стоит закрыть глаза, как вижу ее, картинки яркими вспышками, как она танцует, как летает над сценой. Как злится, кричит, а потом как стонет в своем оргазме.
Кто бы мог подумать, что месть Туманову, заключающаяся в том, чтобы разрушить его компанию, которую он присвоил себе, подделав документы, после гибели своего партнера, будет такой несладкой.
Привкус горечи и пепла на губах. Потому что я сам чувствую этот дым и огонь, в котором я снова горю. Но он уже другой, он только для меня.
Глава 26
С трудом открыла глаза, выныривая из пустоты и темноты.
Тело словно невесомое, ватное, во рту сухо, так что язык с трудом шевелится, прилип к нёбу. Запах лекарств, хлорки и сладких духов. Белый потолок, неяркий свет, слышу хорошо, ощущая чье-то присутствие.
— Ну наконец-то, привет, спящая красавица. Как у тебя дела?
Не сразу, только спустя несколько секунд фокусирую взгляд на человеке перед собой.
