Трюк - Иден Финли
Папина собственная Мишель Обама. По крайней мере, именно так он пытается представлять ее общественности. Для меня она та, кто надерет мне зад, если сделаю что-то не так. И судя по выражению ее лица, сейчас именно такой случай.
— Все еще в постели, как я погляжу, — отчитывает мама, но шоколадный взгляд излучает тепло, и не ясно, шутит она или говорит серьезно.
— Разве мне нужно куда-то торопиться?
— Ну, не знаю, может, в большое офисное здание в Мидтауне, где будешь трясти помпонами и кричать: «Голосуйте за моего отца!» — Ох, так это она полушутливо дразнит меня по поводу выбора жизненных путей.
— Потрясающая картина, мам, но, думаю, этого никогда не произойдет. — Я сажусь, убедившись, что укрыт простыней.
Мама закатывает глаза.
— Я твоя мать. Чего я там не видела.
— Да, но мне уже не два годика.
— Хотя твое поведение в последнее время говорит об обратном. — Взгляд мамы оценивающе скользит по комнате. — А где…
— Его зовут Мэтт, и он уехал в Фили. А что ты здесь делаешь? Тебя послал папа?
— И да, и нет. Он хочет, чтобы я убедила тебя порвать со своим футболистом и вернуться к работе. И я собираюсь выполнить лишь часть поручения.
— Я не расстанусь с Мэттом.
— Вот, — улыбается она. — Это было легко. А теперь марш на работу.
Черт бы побрал ее материнские приемчики.
— И какой в этом смысл? — спрашиваю я. — Каждый советник отца считает необходимым отвергнуть мои идеи. Я там практически невидимка. И на самом деле, от них вообще никакого толка. Эти люди ничего не делают, чтобы решать проблемы. Их интересует только личная выгода.
— Так пойди и потребуй от них изменить отношение.
— Я пытался. Они гладят меня по головке, говорят «хороший мальчик», как песику, а затем притворяются, что я вообще ничего не говорил. Поэтому я и перестал туда ходить. И знаешь, что? Единственный, кто пилит меня, чтобы я таскался в офис, это папа.
Мама вздыхает.
— Чего ты хочешь в жизни, Ноа? Что для тебя важно?
Единственный раз, когда мне что-то было важно, этот «что-то» потоптался на моем сердце, а затем его обосрал.
— Тебе не нравится политика…
— Дело не в том, что она мне не нравится. Я правда намеревался следовать выбранному вами с папой плану. Но потом ты сама подала мне идею, и я решил, что смогу добиться реальных перемен. Политика — это длинная игра с краткосрочными результатами. Всем угодить невозможно, так что приходится угождать большинству, чтобы иметь мизерный шанс помочь тем, кто действительно в этом нуждается. Я хочу попробовать сделать мир лучше, а не приумножить богатство толстосумов.
— Дай отцу время до конца кампании. Отдай свой долг, а потом уже говори о больших переменах.
— Вот уже четыре года я отдаю долг.
— Нет. Все это время ты относился к нему несерьезно. Я хочу, чтобы ты приложил усилия. До внутрипартийных выборов остался всего лишь год. Бог свидетель, если отец в этот раз не добьется успеха, нас всех ждет еще четыре года напряженной предвыборной кампании.
— Если он не добьется успеха, может, следует уже отказаться от мечты о Белом доме?
— Ох, я тебя умоляю. Твой отец — упрямый осел. Он будет пытаться снова и снова, пока не добьется любви всего Американского народа.
Хочется возразить, что такая стратегия не сработала в случае с другим известным кандидатом от демократов, но я сдерживаюсь.
— Ладно, — сдаюсь я. — Я снова начну прилагать усилия.
— Ты должен что-нибудь сделать, малыш. Твое баловство с симпатичным футболистом долго не продлится. Не успеешь опомниться, придет время для решительных действий.
Я испускаю самый громкий вздох в истории, который каким-то образом созвучен безрадостному настроению мамы. Такое чувство, что она так же сильно хочет стать первой леди, как я — чтобы ушел Мэтт. Но она сама подписалась на это. Она выбрала эту жизнь. Выбрала мужа. У меня такого выбора не было, я просто родился в этой семье. Такова моя жизнь.
— Ладно, — отвечаю я.
Провались все пропадом. Этой женщине невозможно сказать «нет».
Глава 11
МЭТТ
Имя Ноа, высветившееся на экране телефона, сродни прохладному душу после изнурительной тренировки. Я уехал из Нью-Йорка восемь дней назад, ни свет, ни заря, когда Ноа еще крепко спал. С тех пор от него не было даже смс, поэтому я задаюсь вопросом, зачем он мне звонит. Но еще больше мне интересно, с чего это вдруг я чувствую себя таким счастливым. Особенно учитывая, что наша интрижка закончилась, и мы снова вернулись к первоначальному плану деловых отношений.
— Будь ты моим настоящим бойфрендом, я был бы зол как черт, — выдаю я вместо приветствия.
— Почему? — игриво отзывается Ноа.
— Восемь дней, чувак. Ты не можешь вот так оставлять своего парня одного.
— Ну, знаешь ли, у твоего телефона тоже есть возможность набора. Мог бы и позвонить, если что.
— Ага, только я бегал выставлял квартиру на продажу, встречался с парнями по финансам, искал склады для мебели. Был загружен под завязку. А ты чем занимался?
Наступает небольшая пауза, после которой Ноа отвечает:
— Хочешь, верь, хочешь, нет, ходил на работу.
— Что? — восклицаю я. — Наверно, что-то не так со связью, а то мне показалось, ты сказал, что ходил на работу. Ведь это же избирательный штаб твоего отца?
— Все верно.
— Так по мне скучаешь, что добровольно ходишь в ненавистное место, лишь бы забыться? О-о, как мило. — Наверно не стоит провоцировать Ноа, ведь его так легко напугать, но в этом-то и есть все веселье.
— В действительности ко мне заявился самый крутой папин рекрутер и заставил взяться за ум.
— Стоп… на земле есть человек, обладающий возможностью принудить самого Ноа Хантингтона, блядь, Третьего что-то сделать?
— Ага. Этого человека я называю мама.
Не удержавшись, я начинаю смеяться.
Ноа вздыхает.
— Знаешь, есть причина, по которой я звоню.
— А именно?
— Наши костюмы для благотворительного вечера в выходные. Дэймон говорит, они должны быть похожими, но в то же время отличаться. Мне нужно знать, что ты наденешь.
Я ухмыляюсь.
— Они дадут нам все, что нужно.
— О.
— О чем Дэймон обязательно упомянул бы, если бы ты на самом деле с ним поговорил. А значит, ты звонишь по выдуманному поводу. — Теперь я точно не могу сдержать улыбку.
— Блин. Ладно. Я старался держаться подальше. Дэймон меня предупреждал. Да и все друзья твердили, что я поступаю с тобой так же, как с Ароном. Я
