Будет больно, моя девочка (СИ) - Мария Николаевна Высоцкая
Майя пятится, пока собака сокращает расстояние между ними, а остальная пятерка топит по газам вглубь поля.
— Она вообще бежать собирается? — вопит Кудяков. — Я на нее бабки поставил.
Сжимаю пальцами край стола, упираясь ладонями в столешницу по бокам от себя.
Майя продолжает пятиться, спотыкается, падает на задницу. Пес в этот момент подлетает к ней. По раскрывающейся пасти понятно, что лает.
Панкратова не шевелится. Просто сидит зажмурившись. Время в этот момент замедляется. Закусываю нижнюю губу.
Коптер спускается ниже, и я вижу, как Майя дрожит.
— Она там от страха подохла, что ли? — взрывается Ренат. — Че тупит?!
Стискиваю зубы. Замечаю на себе Ксюхин заинтересованный взгляд и снова пялюсь на экран. Кажется, внимание всех в этой комнате приковано к Панкратовой, и до остальной части забега никому уже нет дела.
Майя медленно вытягивает руку вперед. Пес лает. Она тянет пальцы еще ближе.
Напрягаюсь до потемнения в глазах. Что, если у него сорвет башню и он ее раздерет? Впервые допускаю мысль, что игра может выйти из-под контроля.
Не дышу.
Ощущения отвратительные.
Панкратова же касается собачьего носа. Пес тщательно ее обнюхивает и, судя по тому, что захлопывает пасть, больше не лает. Вижу, как шевелятся Майины губы. Она что-то говорит собаке, медленно упирается в землю коленями, гладит пса по голове, холке. Улыбается, а собака начинает лизать ее руки.
Вчетвером наблюдаем, как Майя встает с колен, поднимает что-то с земли, осматривается, а потом бросает, судя по всему, поднятый булыжник, прямо в коптер. Картинка закручивается, пока железяка летит вниз, а потом совсем пропадает.
— Конец игры, что ли? — бормочет Кудяков. — Ты, чувак, — смотрит на меня, — был прав, ее нужно было снимать. Делаем рестарт?
— Плевать. За остальными смотри, — наставляет Ренат.
— А я предупреждал, — бросаю через плечо, — щас вернусь.
— Я с тобой, — Ксю выходит в коридор следом за мной. — Все нормально?
— В полном. Тут останься.
— Ты куда?
— Сказал же, сейчас вернусь.
Сбегаю по ступенькам и выхожу во внутренний двор.
* * *
Отсюда до поля пешком минут пять. По факту «поле» — это малая часть не облагороженной территории особняка. Здесь два гектара земли, которые уже как лет пятнадцать никому не нужны. По периметру производится только покос травы.
Отец держит этот дом исключительно как память, но ни он, ни мать тут практически не бывают, а вот мы еще два года назад просекли, что его можно использовать в своих целях.
Натягивая на плечи кожаную куртку, ускоряю шаг.
Можно было сразу догадаться, что Майя куда-нибудь влипнет. Она даже в дом не без происшествий залетела. Я, вообще-то, надеялся, что свалит вместе с Маратиком и его девкой, но она осталась.
До места, где летал коптер, метров триста еще. Если прикинуть маршрут Панкратовой, то выйти она должна куда-то сюда. Останавливаюсь и кручу башкой по сторонам. Вдалеке слышится собачий лай и визги. Свет от фонарей и прожекторов до этой части территории не дотягивается, поэтому включаю фонарик на телефоне.
— Нужно вернуться в дом, забрать свои вещи и позвонить родителям. Да. Все верно. Мне ни капли не страшно. А тебе, песель? Ты знаешь, куда тут идти? Ты же видишь явно лучше меня…
Слышу ее бормотание где-то впереди. Подсвечиваю туда телефоном.
— Кто тут? — Панкратова реагирует на свет фонарика буквально секунд через двадцать.
Я свечу ей прямо в лицо, поэтому прекрасно вижу, как внутри карих радужек сужается темный зрачок.
— Вы же знаете, что бывает за такие игры, правда?
— Ничего, — гашу свет, успевая заметить, как она вздрогнула, услышав мой голос.
— Лично пришел пожинать плоды своих трудов, да?
Молчу. Взгляд смещается на зависшую в небе луну. Практически полная.
Пес в этот момент выдает какой-то тихий скулеж, начиная тереться о мои ноги. Глажу его по голове и отдаю команду:
— На место.
Собака тут же срывается к вольерам.
— Надеюсь, что тебе и твоим дружкам было весело, Мейхер. Вы просто кучка трусов! — обходит меня стороной. Только сейчас замечаю, что длинный край юбки она заправила за пояс, чтобы он не цеплялся и не волочился по траве.
— Подожди, — иду за ней следом.
— Не ходи за мной. Меня от тебя тошнит. Ты просто жалкий. Понял?! — шипит, продолжая шагать вперед. — И друзья твои такие же. Сборище моральных уродов. Вы ненормальные. Больные. Вам нужно лечиться!
Она говорит быстро. Интонации меняются буквально за секунды. От крика до дрожащего шепота.
— Если тебе станет легче, ты попала на поле по ошибке.
Панкратова замирает и резко разворачивается. Впивается в меня вызывающим неприязнь взглядом. Под блеклым светом луны ее глаза кажутся безумными. Моргаю.
— Ошибка? А другие пять человек — тоже ошибка?!
Я заметил, что Майя часто разговаривает из позиции либо училки, либо адвоката. Наставляет и защищает. Ах да, иногда еще судит.
— Они знали, на что шли.
— Что? — бормочет и нервно проходится пальцами по волосам, шее и в конце обхватывает ладонями предплечья, начиная их растирать.
— Почти все. Залетные вроде тебя тоже бывают. Но это редкость. Все были в курсе, большинство здесь именно ради игры. Поучаствовать или посмотреть — это как повезет, но их устроит любой вариант.
— Как это? Зачем? — хмурит брови, впиваясь в меня взглядом. — Они нездоровы?
Хочется заржать в голос от ее непосредственности, честно.
— Адреналин. Новые ощущения, эмоции. Реальный страх. Это весело.
— Ты пригласил весь класс.
— Пономарева всех предупредила. Плюс в первый приход никого не трогают.
— Ты в этом уверен? — Майя издает истеричный смешок.
— Кроме тебя, — соглашаюсь с ней. — Бывают накладки.
— Не только, — покачивая[a1], опускает голову.
— В плане?
— Неважно. Ты тоже так делал? Играл?
— Я только ставлю, Майя. Адреналин я предпочитаю получать иначе.
— Как? — хлопает глазами.
— Как-нибудь расскажу. Иди в дом. Все время прямо. На втором этаже в конце коридора есть ванная. Я принесу твои шмотки.
— Зачем? Это какая-то уловка?
— У нас все по-честному. Ты должна была получить браслет, а не бежать.
— Который светится?
Киваю.
Панкратова крепче обнимает себя ладонями, а я, кажется, начинаю слышать, как у нее стучат зубы. Сентябрь в этом году теплый, но ночи все равно холодные. Максимум градусов десять.
Не успеваю подумать, как снимаю с себя куртку и протягиваю ей.
— Держи.
— Мне не холодно. Я дойду так.
— Ты дрожишь, — вскользь касаюсь пальцами ее плеча, а потом, следуя какому-то дурацкому порыву, прижимаю всю ладонь. — Возьми, — произношу полушепотом.
Майя ведет плечом, и моя ладонь соскальзывает,
