Наталия Рощина - В двух шагах от рая
— Она касается меня?
— Нас.
— Интересно.
— Что вы делаете сегодня вечером? — Дмитрий даже приостановил свою работу в ожидании ответа.
Щеголева покрылась красными пятнами и несколько секунд смотрела на Рогозина широко раскрытыми глазами. Она настолько растерялась, что готова была расплакаться, вскочить с кресла и, сбросив с себя накидку, убежать. Это было первой реакцией на неожиданную ситуацию. Этот юноша снова позволил себе больше дозволенного. Зачем он это делает? Вероятно, все, что происходило с нею, отразилось на ее лице, потому что Рогозин поспешил ей на помощь:
— Я просто хотел пригласить вас поужинать. Наверху у нас есть прекрасный ресторан. Отменная кухня, великолепное обслуживание.
— Зачем? — удивление Щеголевой было искренним.
— Вы мне очень понравились, я хотел бы продолжить наше знакомство, если вы не против. К тому же мне просто необходимо сгладить неприятное впечатление от моих нетактичных вопросов. Я хочу доказать, что я не такой. Я не ищу точку, от нажатия на которую хочется кричать от боли.
Юлия ничего не ответила, найдя глазами Надю. Но та разговаривала по мобильному телефону и совершенно не обращала на нее внимания. Сейчас Щеголева хотела, чтобы подруга оказалась рядом. Она смогла бы помочь ей достойно выйти из сложившейся ситуации. Беспомощно поглядывая на свое отражение, которое, кстати, менялось благодаря искусству Рогозина, Юлия пожала плечами.
— Это «да» или «нет»? — не унимался Дмитрий.
— Я не ожидала такого предложения.
— Я тоже не ожидал, что захочу продолжить знакомство. Вы первая женщина за очень долгий промежуток времени, вызвавшая у меня такое желание.
— Тоже личная драма? — поинтересовалась Щеголева.
— Разочарование, просто разочарование, плюс дурной характер, — тихо ответил Дмитрий. — Так вы согласны?
— Если мне понравится окончательный результат вашей работы. Договорились?
— А вы будете честны?
— Как всегда.
— Тогда договорились.
Минут через пятнадцать у зеркала стояла Андреева и не скрывала восхищения, глядя на подругу. Щеголева улыбалась, рассматривая себя в зеркале. Она не узнавала помолодевшую женщину, на которую нельзя было не обратить внимания. Стрижка, цвет волос очень ей шли, изменив ее до неузнаваемости. Почему-то первой мыслью, пришедшей ей в голову, было: «Щеголев застыл бы от изумления, увидев меня такой». Но Юлия быстро отогнала ее.
— Ну, Юлька, теперь ты веришь в чудеса? — восторженно спросила Андреева.
— Пожалуй, я зайду еще вон туда, — ответила Юлия, указывая на дверь с надписью «Косметолог». — Это будет логично, как ты думаешь, Надюша?
— Иди, дорогая, иди, — обрадовалась Андреева.
— Мне очень понравилось, — прямо глядя Рогозину в глаза, ответила Щеголева.
— Значит, мое предложение в силе?
— Да.
— Через час, идет?
— Я как раз выйду от косметолога.
— Я буду ждать, сколько придется, — усмехнулся Рогозин. — Не торопитесь. Доставьте себе, любимой, удовольствие от сознания того, что все делается исключительно для вас. Это ощущение не может не понравиться, поверьте.
— Это означает только то, что вам придется долго ждать, — кокетливо заявила Юлия, поднимаясь с кресла.
— Я готов. Это чисто мужское дело — ждать.
— Хорошо, тогда я удаляюсь, — она улыбнулась, посмотрела на остолбеневшую Надю и направилась к кабинету косметолога.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась Андреева, когда Юлия скрылась за дверью.
— Ничего особенного. Я назначил вашей подруге свидание, а она приняла приглашение, — стараясь выглядеть как можно более равнодушным, ответил Рогозин.
— Тогда моя миссия окончена, — радостно выдохнула Надежда. — Кажется, результат превосходит все ожидания. Сколько я вам должна?..
Он из вежливости не отпускал Андрееву, предлагая ей поужинать вместе с ними. Но она оказалась достаточно сообразительной женщиной, чтобы не согласиться. Главное, она должна была успеть выйти из салона как можно быстрее, чтобы Юля не попробовала совершить глупость, предложив ей то же самое, только более категорично.
Рогозин помахал Наде на прощание и заглянул в записную книжку: осталась одна укладка, но женщина опаздывала. Он уже начал нервничать, когда Леночка сообщила, что посетительница заболела и приехать не сможет. В другом случае Дима огорчился бы, но не сегодня. Он обрадовался, не желая, чтобы кто-нибудь заметил, как он счастлив. Ему казалось, всем слышно, что его сердце стучит невероятно громко и старается выпрыгнуть из груди. Ему там тесно, оно не находит себе места. И причина этому — женщина, которая несколько минут назад подарила ему надежду. Почему ему так важно, что она согласилась? Рогозин заметил, что. его руки дрожали, когда он складывал инструменты, закрывал флаконы с лаками, средствами для укладки. Он машинально проделывал это, подгоняя время. Ему не терпелось поскорее снова увидеть ее. Она смогла каким-то невероятным образом проникнуть прямо ему в сердце и согреть его. Это было немаловажным, если учесть, что Рогозин в последнее время вообще не хотел общаться с женщинами. Все они казались ему лживыми, надменными, расчетливыми самками, остановившими свой выбор на выгодном самце.
Сейчас все выглядело по-иному. Рогозин посмотрел в зеркало, и на пустом серебристом пространстве вдруг четко вырисовались сине-зеленые глаза. Больше не было ничего: ни лица, ничего, словно женщина надела паранджу. Дмитрий не сразу понял, что затрудняется ответить, кому они принадлежат. Такие родные, согревающие, они смотрели на него, пытаясь вернуть покой и равновесие в его душу. Рогозин почувствовал, что вот-вот заплачет. Волна нежности и необъяснимой тоски буквально свалила его с ног. Он медленно опустился в кресло, а когда снова поднял взгляд, в зеркале было пусто. В нем не отражалось ровным счетом ничего. И тогда Дмитрия пронзила мысль, что он уже видел эти глаза, видел не один раз. С ними связаны только хорошие воспоминания. И вдруг он понял — это были глаза матери. Он не мог ошибиться. И тогда он совершил еще одно открытие: у Юлии были точно такие же глаза. И то, как она смотрела, и то, что он в них видел, — все это так напоминало маму. Это ставило Щеголеву над всеми женщинами, которые, когда-либо были в его жизни.
Рогозин оглянулся, словно боясь, что кто-то подсмотрел его мысли, подслушал их неторопливый шепот. Кажется, свидетелей нет. Облегченно вздохнув, Дмитрий поставил локти на стол и остался сидеть неподвижно, глядя куда-то в глубь преломляющегося пространства зеркал. Из состояния задумчивости его вывел шум: Катя убирала, что-то напевая. Его магнитофон давно замолчал, а включать его снова он не хотел. Звонкий голос Кати воспроизводил что-то из репертуара современной группы, названия которой Рогозин никак не мог вспомнить. Он переключился на это, мучительно перебирая в памяти все известные ему названия. Отчаявшись, он спросил:
