Семья для чемпиона - Алекс Коваль
– Может, я без…
– Ярослав расстроится. А Ярослав – капитан. И если он расстроится, то расстроится вся команда. А мы же не хотим, чтобы они с клубом проиграли третью игру подряд, да, ма-а-ам? Мы и так в таблице горим.
– Это подлый шантаж!
– Констатация факта вообще-то.
– И когда ты успел выучить такие слова?
– Ну мне же не пять. Так мы идем?
– Ладно, пошли, жук, – качаю головой. – Надену по дороге. – Ставлю машину на сигналку и следом за сыном быстро перебираю ногами в сторону входа в ледовый дворец, с опаской натягивая на себя злосчастный свитер.
Первые мгновения испытываю странные ощущения. Будто буквы прожигают даже сквозь вязаную кофточку. Все вместе и каждая по отдельности полыхают на спине как клеймо. Я все еще не привыкла носить фамилию Яра, хотя пора бы. Неожиданно накатившее осознание того, что у меня уже неделю в паспорте красуется фамилия Ремизова, вызывает волну колючих мурашек, отдающих холодом в затылке.
Интуитивно сжимаю пальцами мягкую ткань, подношу к носу и делаю вдох. Этот свитшот никак не может пахнуть Ремизовым, но я клянусь, что именно в этот момент в носу приятно щекочет от аромата его парфюма. Совсем легкий флер, будто он только что прошел мимо. Наверное, так выглядит «клиника»? Когда спустя всего неделю человек мерещится тебе везде!
И вроде бы ничего особенного – просто свитер, просто вещь. Миллионы фанатов по всему миру таскают такие на игры. Но, надев на себя джерси с фамилией Ярослава, я физически ощущаю, как наш брак становится реальней. Для всех там – я его жена. Его женщина. Ох! Но кто бы знал, как я боюсь, что, складываясь из таких мелких деталей, связанных с Яром, в конце получится не радужная для меня картина разбитого сердца.
– Какой у нас сектор, ма?
– Сейчас… – достаю пригласительный. – Триста восьмая ложа. Это куда, знаешь?
– Клас-с-с, знаю, – хватает меня за руку ребенок, – погнали.
Гоним. Через ступеньку вприпрыжку на третий этаж и дальше по закольцованному коридору. В ложу залетаем в сопровождении двух десятков удивленно‐любопытных глаз. Минута в минуту с началом предматчевого представления.
Димка выдает громко и не стесняясь:
– Всем привет! – и падает на свое место.
Я смущенно улыбаюсь:
– Добрый вечер.
Но и сдвинуться с места не успеваю, слышу:
– Аврелия и Дима, верно? Жена и пасынок Ярослава? – Это с улыбкой спрашивает миловидная блондинка в первом ряду. Если мне не изменяет память, то ее фамилия Сотникова и она что-то вроде председателя Союза жен хоккеистов клуба. Прости господи, если такое вообще есть!
– Точно. Они самые.
– Привет, я Алина. Рада наконец-то познакомиться с женщиной, что украла сердце нашего капитана. Пришли поболеть?
– Взаимно, Алина. Поддержать.
– Молодцы. Нашим парням это как раз очень не помешает.
– Кхм… это точно.
Мы пожимаем друг другу руки. Я стараюсь держать вежливую улыбку на лице и упорно игнорировать тот факт, что меня сканируют взглядами. Вполне дружелюбными (насколько могут быть дружелюбными женские взгляды), но все равно для меня дискомфортными.
Мельком знакомлюсь с остальными присутствующими в нашей ложе. Особо не запоминая, «ху из ху», как говорит Димка. И присаживаюсь рядом с сыном. Свет на арене гаснет. Перешептывания зрителей превращаются в монотонный шорох. Все затаились.
Я вешаю сумочку на ручку кресла и всем естеством замираю, когда на льду начинается светомузыкальное представление. Все вокруг окрашивается в красно-сине-белые цвета, а по трибунам прокатывается довольный гул. Представление короткое, но впечатляющее своими масштабами. Яркое, шумное, заряженное общим предвкушением, искрящимся в воздухе надо льдом.
Сидеть на трибуне, где помимо тебя болеют тысячи других людей, – особый кайф, и понимаю я это только сейчас. Энергия фанатов подпитывает, словно солнечная батарейка, разжигая в сердце то самое волнение на грани с истерикой, когда хочется все, быстро и сразу. Бежать, лететь, болеть и кричать на разрыв аорты. Вау – одним словом!
– Обалдеть, – шепчу я в восторге, вытирая потные ладошки о джинсы.
– Вот видишь, как круто, ма, – шепчет мне на ухо Димка. – А ты идти не хотела.
– И правда, в жизни это смотрится эффектней, чем по телевизору. Аж в груди что-то щекочет. Димка, а ведь через пару-тройку лет я буду ходить уже на твои игры, – хлюпаю носом.
– Еще бы! – фыркает сын. – А пока мы обязаны ходить на все домашние матчи Яра.
– Прям-таки на все?
– Да. На все. Без исключения.
– Принято, – улыбаюсь.
Как только представление заканчивается, под раскатистый бас диктора на лед начинают выходить игроки. Каждого хоккеиста представляют отдельно. Почти все парни срывают бешеные аплодисменты, но когда на лед выкатывается Ремизов… на трибунах начинает твориться просто нереальная вакханалия! Такое ощущение, что с его появлением количество зрителей на арене как минимум умножается на два! Вместе с ними шум, хлопки, крики и прочая разрывающая барабанные перепонки какофония радостных звуков.
Я наблюдаю за Яром во все глаза, преисполняясь чувством гордости. Ну, знаете, тем самым, что до нервного покалывания подушечек пальцев. Это мой муж! Не важно, что временный и фиктивный. Главное, сейчас – он мой! Эталон, идеал и просто всеобщий любимчик. Мой!
Я машинально покручиваю кольцо на безымянном пальце. Ремизов прокатывается по коробке, «прощупывая» лед, предпочитая не замечать, какой ажиотаж вызывает его персона и как с каждым его движением томно вздыхает каждая вторая женщина на арене.
– Его пятерку тут просто обожают, – подливает масла в огонь сынок, нашептывая мне на ухо. – Черкас, Рем и Бес – три лучших нападающих этого сезона. Ты бы видела, как профессионально они на ошметки рвут защиту противника, у-у-у!
– И тем не менее они умудрились слить целых две игры, – прорывается из меня ехидный скептик.
– Это потому, что тебя не было, – лыбится Димка.
– Это-то тут при чем?!
– Да так, – деловито пожимает плечами сын, – предчувствие у меня хорошее.
Я снова перевожу взгляд на лед. Среди двух десятков парней в одинаковой форме нахожу Ярослава. Он разминается. Перекидывается парой слов с партнером по команде. Подъезжает к другому. Кивает судье и, совершенно неожиданно, вскидывает взгляд на трибуны, безошибочно находя нашу ложу. И, собственно, нас с Димкой. У меня перехватывает дыхание.
Камера выхватывает Ремизова, крупным планом транслируя на видеокуб над ареной. Яр улыбается. А потом берет, стягивает крагу и… посылает мне воздушный поцелуй!
По арене прокатывается женское улюлюканье, а по нашей ложе завистливые шепотки. Димка по левую руку от меня, гордо приосанившись, косит на меня взгляд. Я же иду пунцовыми пятнами смущения, когда трансляция выхватывает уже
