Единственный (СИ) - Летова Мария
Россыпь мурашек — это самое безобидное из того, что я чувствую. Жар, возбуждение, трепыхания в животе! Все сразу, не исключая эстетического восторга от того, насколько его кожа темнее моей!
Откинувшись на спинку сиденья, я смотрю перед собой, позволяя тяжелой горячей ладони лежать там, где она лежит.
— У меня дома есть пицца, — сообщает он, когда выезжаем со двора. — Если… захочешь перекусить, скажи…
Я кусаю изнутри щеку.
Это предложение запускает во мне процесс волнения. Сильнейшего! И даже то, что оно звучит так, будто Палач на положительный ответ особенно не рассчитывает, не умаляет гормональной бури в моих венах.
Он уверен, что я откажусь.
Эту уверенность я читаю в каждом его движении. Они расслабленные. Будто он… смирился с моей исключительной деревянностью! Смирился и… бросает в меня свои «открытые» предложения, как бумажные самолетики…
— Где ты живешь? — спрашиваю.
— В основном за городом, но сегодня ночую в городе. Это два квартала от «Четырех сезонов», десять минут пешком.
Я снова прикусываю щеку. По крайней мере, теперь я знаю, почему он выбрал именно этот спортзал. Он живет по соседству.
Место, в которое мы приезжаем, — вилла в районе частного сектора. Плоская крыша, панорамные окна с видом во все стороны. Там внутри полно народу. Люди снуют туда-сюда, их видно через стекло. Перед нами останавливается такси, из которого выходят две девушки. Улица подсвечена не так уж хорошо, чтобы различить лица, но моего зрения хватает, чтобы рассмотреть водопад белых волос и знакомую длинноногую фигуру…
Бросив взгляд на Артура, вижу, что он полностью погружен в парковку. Парковочные датчики позволяют загнать машину в узкое пространство между двумя другими филигранно.
Заглушив мотор, он отстегивает ремень и спрашивает:
— Ты помнишь правило?
Его правило? Помню отлично. Оно досталось мне слишком дорогой ценой, чтобы его можно было забыть.
Глава 39
Понятия не имею, чей это дом. И даже если спрошу, вряд ли имя мне о чем-то скажет. Лица вокруг сплошь незнакомые, когда через гараж заходим внутрь. Артур ведет меня за собой, крепко держа за руку. То, как безошибочно он здесь ориентируется, — повод считать, что в этом доме он не в первый раз.
Окна гостиной выходят к морю и бассейну, который тянется параллельно черному горизонту во внутреннем дворе. Он подсвечен и выглядит стерильно чистым, но в нем все равно никто не купается, наверное, у этой тусовки еще не тот градус.
— Привет, — Артур здоровается с Рафаэлем: они сцепляют ладони в замок и стукаются плечами.
Рафа одет в белые свободные джинсы, а майка без рукавов демонстрирует золотой загар на его рельефных бицепсах.
— Привет, — улыбается мне. — Ого, не узнал. Богатой будешь.
Весь его тон говорит о том, что это шутка, поэтому отзываюсь:
— Взаимно.
— Нет, правда, — щурится. — Классно выглядишь…
А вот это уже звучит слишком серьезно, чтобы оставить меня равнодушной, поэтому слегка смущенно отвечаю:
— Спасибо. Так и задумано.
Снова улыбка, а я поднимаю глаза на Артура — он осматривает пространство.
Я слышала, что у женщин зрение устроено немного не так, как у мужчин, в любом случае мне секунды хватило, чтобы определить местонахождение блондинки и вколотить в эту точку мысленный гвоздь. Она обменивается приветственными объятиями с группой незнакомых мне девушек и, обернувшись через плечо, бросает на нас троих быстрый взгляд.
Рафаэль громко смеется, реагируя на слова Артура. Я их не расслышала, потому что окружающая обстановка пестрит звуками, лицами, движением, и все это слишком сильно подпирает личное пространство, чтобы можно было абстрагироваться.
В давящем хаосе взгляд вдруг цепляется за чертовски знакомую гавайскую рубашку, и в секунду по внутренностям пробегает холодок узнавания. Вспыхивает и тут же гаснет, но после вспышки внутри остается четкий след.
Илья.
Я скольжу по его фигуре взглядом, чувствуя в груди тепло. Тепло к нему и к тому вечеру, который однажды мы провели вместе. Наверное, этот вечер останется со мной навсегда. Нам было уютно вдвоем. Комфортно. И во мне есть потребность увидеть его лицо. Черты, которые в подсознании сохранились так же: греющим изнутри.
Но я вижу только его затылок, пока «парень моей мечты» болтает с другими парнями, и эта компания периодически разражается смехом.
Нить мыслей обрывается, когда подбородок обхватывают сильные пальцы. Слегка надавив, Артур разворачивает мое лицо к себе.
Его карие глаза вытесняют собой всю пестроту окружающей обстановки. Яркие, чертовски умные и цепкие — они смотрят в мои, и на секунду я глохну, но уже оттого, что любуюсь их кофейной глубиной.
Сообразив, что его губы шевелятся, встряхиваюсь и переспрашиваю:
— Что?
Меня словно толчком возвращает в реальность, и шум разом возобновляется.
Взгляд Артура делает молниеносный выпад мне за спину, потом снова возвращается к моему лицу.
— Алкоголь будешь? — повторяет он свой вопрос.
Алкоголь? Наверное, он не помешал бы, учитывая, каким шилом в заднице я чувствую лежащий в кармане презерватив.
— Я бы выпила пива…
Он снова осматривает гостиную, теперь уже поверх моей головы. Все это время мы держимся за руки, и я не хочу их разъединять, даже несмотря на то что наши ладони вспотели.
— Пошли… — тянет меня за собой.
Гостиная в этом доме гигантская, и она совмещена с не менее гигантской кухней. Дизайн обоих помещений — дорогостоящий хай-тек, и даже при творящемся вокруг бедламе все выглядит стерильным. На разделочном острове в центре кухни стоит пара ящиков со льдом и воткнутыми в него пивными бутылками. Упаковки с большими картонными стаканами кажутся здесь инопланетными, но другой посуды в открытом доступе нет.
Артур вскрывает для меня бутылку. Отдает ее мне, вторую протягивает Рафе, который возникает рядом через секунду после нас.
Мой затылок немного чешется. У этого зуда есть причины: на нас троих, так или иначе, смотрят и обращают внимание. По дороге на кухню Артур успел раздать достаточно приветствий, и его самого здесь встречают с огромным энтузиазмом.
— Палач! — зовет его кто-то, сопровождая обращение громким свистом. — Привет, родной! Ща подойду, потерпи…
Обернувшись на голос, он вскидывает руку с оттопыренным средним пальцем, но на его губах играет улыбка.
— Астахов! — окликает все тот же голос.
Рафа делает аналогичный жест: показывает средний палец.
— И тебе привет, дорогой! — летит ему приветствие.
Мой зуд усиливается, потому что этот обмен любезностями притягивает еще больше внимания, и, когда сама оборачиваюсь через плечо, с легким волнением жду того, что для Ильи мое присутствие здесь больше не секрет.
Так и есть.
Делая глоток из бутылки, я ловлю на себе его взгляд. Слегка удивленный, но не настолько, чтобы парня можно было назвать человеком с вдруг перевернувшимся мировоззрением. Подняв руку, он прислоняет два пальца ко лбу и салютует, я улыбаюсь ему в ответ…
Прыгаю глазами по лицам, в окружении которых он находится, но Божены не нахожу. Я не видела ее так давно, что наша развалившаяся дружба могла бы раствориться в памяти и исчезнуть, но этого не происходит. Она шевелит в душе все те же угли. Давит на болючие точки, но на этот раз мне дышать в разы легче.
От событий месячной давности меня словно отделяет водная завеса. Прозрачная и в то же время плотная.
Сделав еще один глоток, я отворачиваюсь и снова врезаюсь взглядом в глаза Артура. Он смотрит в мое лицо так пристально, что я от его внимания убегаю. Прячусь, глядя на Рафу, который говорит:
— Может, в хоккей погоняем?
Он указывает подбородком на стоящий у стены настольный хоккей, но Артур ответить не успевает. Тот самый парень, который приветствовал их минуту назад, налетает на Палача сзади и принимается в шутку душить его захватом.
