Терпеть тебя не могу (СИ) - Бокарева Мария
— По-твоему, любви совсем нет?
— Это выдумки.
— А как же любовь ребёнка к матери? — уже печально спросила Ольга Павловна, взглянув на Шолохова с жалостью.
Я сама прилипла к Артёму взглядом и пыталась уловить каждую его эмоцию, но сейчас он затвердел, как кирпич и только брезгливо скривился, опустив взгляд на свои руки, лежащие на парте.
— Это всего лишь его способ выжить. Инстинкт самосохранения.
— Хорошо, — кивнула учительница. — Тогда поставлю вопрос по-другому. Как же любовь матери к ребёнку, ее тоже не существует?
— А здесь уже вопрос цены, — зло скрипнул зубами и вперил сердитый взгляд в преподавателя. — Когда перед носом маячит большая сумма зеленых купюр, то даже материнская любовь отходит на второй план. В этом мире все имеет свою цену, а там, где миром правят деньги, любви быть не может.
Все замолчали, Ольга Павловна тоже, а Артём молча встал со стула, резко сорвал со спинки свою сумку и тяжелыми, быстрыми шагами удалился из класса под удивлённые взгляды одноклассников.
Тишина висела ещё долго. Такого представления точно никто не ожидал, поэтому и застыли, ожидая звонка.
— Урок окончен, — устало выдохнула учительница, уткнувшись лбом в ладонь, а потом резко поднялась, заметив на столе стопку белых листов. — Нет! Подождите, совсем забыла. — подняла стопку и протянула ее к первой парте. — Катя, раздай всем проверенные контрольные работы по физике, Виктор Павлович попросил меня сделать это перед уроком, а я совсем забыла.
Все тут же загалдели и напали на Белову, как дикие мартышки, перебирая в ее руках многочисленные работы, а я молча встала с места и отвернулась, собирая в рюкзак свои вещи. Никакой интриги нет. Моя оценка уже определена, и несложно догадаться на сколько баллов оценил мои знания Виктор Павлович. Хотя, ему и оценивать-то было нечего.
Я уже закинула сумку на плечо и успела сделать несколько шагов, как ко мне на парту прилетел тетрадный листок.
Остановившись, я немного растерялось, хотела уже крикнуть Кате, что она ошиблась, но глазами наткнулась на собственную фамилию в верхнем углу. Оторопело уставилась в хорошую, грамотную работу с верным решением, и неуверенно вернулась к своему месту, взяв листок в руки. Раскрыла его и ещё раз пробежалась глазами по знакомому подчеркну, который был не тронут красной ручкой, а это значит, что все решения были правильными, но по итогу стояла твёрдая четверка.
«Один бал за опоздание» — проговорила про себя, расплываясь в глупой улыбке, и только какое-то время спустя опомнилась, догадываясь чьих это рук дело.
Глава 29
— Каждый год одно и то же, перед родительским днём бедные уборщицы даже стены в коридорах натирают до блеска, — со вздохом произнесла Белова, когда мы после уроков втроём шли по длинному коридору учебного корпуса.
— А вы меню в столовой на завтра видели? — подхватила Лера, — разве что черной икры на ужин не подвезли.
— Да, директриса перестаралась, — хмыкнула в ответ Катя. — По-моему, родительский день нужен для того, чтобы родители могли увидеться и пообщаться со своими детьми, а им на завтра такую плотную программу организовали, что я боюсь, мама даже не успеет узнать, как у меня дела.
— А правда, что завтра на концерт приедет даже мэр города?
— Конечно приедет, у него же здесь сын, — усмехнулась Белочка, пожав плечами.
— Сын? — вытаращили мы с Лерой глаза. — Кто?
— Кто-то из младших отрядов, — просто ответила Катя. — да тут помимо него достаточно влиятельных людей соберётся, вы думаете Заливину просто так вторую неделю с уроков на репетиции снимают? Да Тамара Константиновна спит и видит, чтобы ее дочурку кто-то заметил. Говорят, что она в театральное собирается поступать, вот и готовит к завтрашнему концерту какой-то «ошеломительный» номер, — закатив глаза, изобразила пальцами кавычки.
— Алис, а я слышала, что ты завтра тоже будешь выступать? — поинтересовалась Лера, когда мы остановились возле стенда с рейтингом, чтобы посмотреть своё положение на сегодняшний день.
Я только кивнула и, приложив указательный палец к длинному списку, заскользила по нему вниз, отыскивая свою фамилию среди остальных старшеклассников.
— Ого, а ты неплохо поднялась, подруга, — первей меня отозвалась Катя и широко улыбнулась. — А говорила, что контрольную завалила.
— А я и… — начала было объяснять подруге подробности этого волшебного случая, как вдруг в конце коридора заметила знакомый мужской силуэт и тут же исправилась. — Сама не поняла, как это получилось. — еле договорила, и уже не слышала, что ответили мне на это девчонки, потому что ударилась взглядом об стальные глаза.
В ушах зазвенело, сердце подпрыгнуло, а ладони по какой-то необъяснимой причине вдруг стали влажными, сжимая до побелевших костяшек кожаный ремень сумки. Катя с Лерой продолжали что-то мне говорить, попутно разыскивая в списках свои фамилии, а я стояла и не могла протолкнуть в лёгкие скопившийся комом в горле воздух.
И чего так разволновалась? Он же в другом конце коридора.
В другом! Вот только наши взгляды так крепко впились друг в друга, что казалось, мы сейчас здесь абсолютно одни на расстоянии нескольких сантиметров. Кажется, это был первый раз за всю неделю, когда я видела его одного, без прилипшей с боку какой-нибудь красотки. И первый раз, когда он смотрел на меня так серьезно и открыто, не скрывая своего внимания. Наверное, именно поэтому в груди заскреблось болезненное волнение, разгоняя до предела мое наивное сердце.
Я первая отвела взгляд и отвернулась, не зная, куда себя деть. Спасибо Беловой, которая быстро подхватила меня под локоть и потянула за собой по длинному коридору, так и не заметив моего положения. Что-то очень эмоционально рассказывала и обсуждала с Лерой, пока я боролась с непреодолимым желанием обернуться, чтобы убедиться в том, что это от его взгляд так ощутимо жжёт спину. Ноги почему-то отказывались идти в противоположную сторону, и я вдруг вспомнила про этот несчастный листок с контрольной работой. Сделав глубокий вдох, крепко зажмурилась и колом встала посреди коридора, решаясь на то, чтобы к нему подойти.
— Девчонки, вы идите, я догоню, — поспешно сообщила и, не дожидаясь ответа, на носочках развернулась в обратную сторону.
За это время Шолохов успел отвернуться к окну, облокотившись руками на подоконник, и даже не заметил, как я достала из сумки листок с контрольной и, преодолев между нами расстояние, в миг оказалась у него за спиной.
— Артём… — обратилась тихонько, но он все равно вздрогнул от неожиданности.
Сначала напряглись мышцы на сильных руках под тонкой футболкой, а потом он медленно развернулся, уставившись на меня удивленным, даже слегка недоверчивым взглядом.
— Зачем ты это сделал? — протянула ему работу и внимательно всмотрелась в лицо, чтобы успеть уловить первые эмоции.
Это сложно. Он хорошо умеет их контролировать и никогда не отобразит на лице свои истинные чувства. Вот и сейчас он так равнодушно посмотрел на листок в моих руках, словно не узнал свой почерк, и скривился в едва заметной улыбке:
— Сделал что?
— Написал на своей работе мою фамилию.
Он не торопился отвечать. Медленно поднял голову, а затем и взгляд, пытаясь получше рассмотреть мои глаза, но я не дала ему этого сделать. В отличие от него, я не могу сохранять спокойствие и изображать пустой, стеклянный взгляд, когда внутри меня извергается вулкан необъяснимых чувств и эмоций. Под его пристальным взглядом даже не заметила, как нервно затопала носком по мраморной плитке, переключив все своё внимание на красивый лесной пейзаж за окном, но думала совершенно не о нем, а только и делала, что безмолвно умоляла свою сердечную мышцу успокоиться хотя бы на время, чтобы я смогла выдержать и закончить этот зря начатый диалог. Я уже чувствовала, как горели мои кончики ушей адским пламенем, но, по счастливому случаю, у меня сегодня были распущены волосы, которые отлично скрыли этот маленький нюанс.
